ждала вас раньше, – усмехнувшись, ответила ему вместо приветствия.

– Ты хорошо пряталась, – тут же ответил он. – Присесть предложишь?

Встреча с родственником не вызвала во мне ни одной эмоции, ну, кроме раздражения. Не особо и хотелось встречаться с ним, но я планировала не просто поговорить, но и предупредить, чтобы перестали выискивать, выслеживать и пытаться вернуть обратно. И пусть в моих словах это будет звучать не как предупреждение, а как угроза, но по‑другому никак нельзя.

– Ну, присаживайся, коль приехал, – ответила, пожав плечами. – Знаешь, если бы вы не задолжали мне ответы, то вряд ли мы сегодня разговаривали.

– Я понял, – раздраженно бросил он. – Будут тебе ответы.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула и, наконец, посмотрела на родственника. – «А он не изменился», – мелькнула мысль и тут же пропала.

Хотя, что для оборотня несколько месяцев?! Это для человека каждый прожитый день приближает время старости.

– Тот мужчина… – спросила, не сумев договорить, до сих пор мне не верилось, что он был моим отцом. – Он мне рассказал много интересного. Не хочу ворошить прошлое, но на несколько вопросов ты просто обязан ответить, – начиная злиться, бросила я, вновь посмотрев на него. – Кто убил твою дочь и ее пару?

– Они отомщены, если тебя это волнует, – спокойно ответил он.

– Нет, меня волнует, не ты ли убил дочь ради стаи?! – хмыкнув, произнесла, внимательно следя за его эмоциями.

– Я любил дочь! – воскликнул он.

– Где‑то я уже слышала это, – не обращая на его тон никакого внимания, спокойно проговорила я. – Кажется, кто‑то променял стаю на родную дочь.

– Нет! Я не убивал ее!

– Но ты бросил меня умирать там в лесу! – не выдержав, прокричала ему в ответ.

– Я вернулся, – тихо сказал он, и я заметила, как его глаза потухли. – Да, я посчитал, что в стае такой, как ты, не место.

– Такой, как я? То есть человеческому ребенку?

– Послушай, да, я оставил тебя там, но не смог уехать, – попытался спокойно объяснить он. – Мы вернулись, но тебя уже там не было. Но я сделал все, чтобы найти и воспитать достойно, дать тебе все, что нужно.

– Заменив любовь деньгами? Чужими людьми? – перебила его, чувствуя, как от затронутой темы проснулась боль, что так долго не могла найти покоя. – Ты вынудил дочь уйти из стаи. Она стала мишенью для всех из‑за своей любви! Именно из‑за тебя я лишилась нормальной семьи! И что бы ты сейчас не пытался мне объяснить, все выглядит именно так. И когда решил отнять меня у отца, ты не думал обо мне, тебе лишь хотелось успокоить свою совесть и загладить вину перед погибшей дочерью, – я говорила зло, пристально смотря ему в глаза, чтобы он почувствовал и понял вину.

– Да‑да! Это все правда! – повысив голос, ответил он. – Я не хотел, чтобы ты возненавидела меня, поэтому не сказал правду. Я понятия не имел, что этот человечишка остался жив! А если бы знал, что он был жив, когда забирал растерзанное тело дочери, то добил бы его, не задумываясь!

– Именно такой ответ я и ждала, – усмехнувшись, спокойно произнесла.

После моего ответа дед как‑то съежился, будто ему вдруг стало не по себе. Зато мне стало немного легче. Многое из того, что написал Макс, сошлось, хоть я и сама прекрасно знала, что эти существа готовы пойти на многое, лишь бы все было так, как хотят они. Но ответы деда, наконец, поставили жирную точку в моих сомнениях.

– Зачем его сюда привез? – кивнув в сторону машины, что стояла неподалеку от дома, спросила у него, решив сменить тему, зная, что она еще не закрыта, но нужно было сначала узнать, для чего он приехал.

Прошлой ночью мне приснился сон, показывая ближайшее будущее. Впрочем, подобные сны посещали меня довольно часто. Оно не выбирает, что показывать: прошлое, будущее или настоящее. Порой оно возвращало меня в те моменты, где я была счастлива вместе с Максом, иногда в тот миг, когда я его потеряла, а временами в ту прежнюю жизнь, в студенческие годы.

Сегодня же мне приснилось, как разговариваю с дедом, только вот я не видела во сне Глеба, впрочем, и сейчас его не видела. Сложно что‑то увидеть через затонированные стекла. Зато испытывала знакомое чувство и почему‑то даже сомнения не возникло, что в машине именно он.

– Я ехал к тебе не за тем, чтобы ругаться, – растерянно ответил он, нарушая тишину.

– Кто бы сомневался, – съязвила, отворачиваясь.

– Не язви, – бросил дед. – Я приехал с просьбой. После всего, что сейчас узнала, ты вправе отказать, но хоть выслушать можешь?

– Говори.

– В последней битве погибло много Ликантропов. Кто‑то был убит от лап собратьев, а кого‑то… – дед не договорил и замолчал, подбирая слова.

– Убила я, – договорила за него, зная, что он этим хочет сказать.

– И это тоже, – согласился он.

– Ближе к делу, – поторопила его, хотелось побыстрее с этим покончить раз и навсегда.

– В общем, как ты уже заметила, Глеб и его родственники отличаются от нас, – проговорил дед. – Они из рода северных волков, если тебе интересно, я расскажу об этом подробнее.

– Давай без этих подробностей, – бросила, не желая выслушивать чью‑то родовую.

– Его семья была последней из этого рода.

– Почему была? – спросила, посмотрев на него.

– Потому что, кроме Глеба, больше никого не осталось, – ответил он. – Когда ты выплеснула эмоции, все оборотни, словно обезумевшие, стали биться в конвульсиях, после чего гибли, лишь только