на него они не подействовали, и это спасло многих. Вероятно, дело в том, что Глеб твоя пара…

– Моя пара Макс! – перебила его, не позволяя нести чушь.

– Да, Максимилиан был твоей истинной парой, но у оборотней, как и у людей, может быть несколько пар. Если хочешь, то расскажу об этом…

– Думаю, что смогу прожить без этого знания, – раздраженно бросила.

– Карин, прошу, поверь, я здесь не для того, чтобы убеждать тебя в чем‑то, – спокойно произнес дед. – Я прошу помочь. Знаю, после всего, что ты для нас уже сделала, ты не обязана этого делать, и если откажешь, то мы поймем.

– Ближе к делу, –сказала раздраженно, скривившись понимая, что повторяюсь. – Что именно ты хочешь? И учти, возвращаться обратно я не собираюсь!

– Нет, что ты, от тебя почти ничего не требуется, – произнес он. – Просто… – дед замолчал ненадолго, вынуждая посмотреть на него. – Ты же знаешь, что оборотень не может прожить без пары.

– Да,– настороженно ответила, чувствуя какой‑то подвох.

– Я бы и не подумал просить тебя об этом, но ситуация обязывает, – произнес он и, повернувшись к автомобилю, кивнул.

Тут же двери авто распахнулись, и, вопреки моим ожиданиям, из него выбрался не Глеб, а несколько рослых парней. Но не успела я хоть как‑то отреагировать на их появление, как парни тут же вытащили из машины еще одного пассажира. И им оказался Глеб.

Мне хватило всего одного беглого взгляда, чтобы вздрогнуть от увиденного. Если при первой встрече я посчитала Глеба худощавым, то сейчас… В голове не было ни одного слова, чтобы описать его состояние. Казалось, что с последней нашей встречи прошло лет шесть, за которые он высох до состояния мумии. Когда‑то белые волосы, что находились в вечном творческом беспорядке, свисали безжизненными сосульками, и без того бледная кожа напоминала пергамент, сквозь который проглядывали синие завитки вен, а одежда на нем висела, словно на вешалке.

Очень уж захотелось ляпнуть, что в гроб краше кладут, но успела вовремя захлопнуть рот.

– Если бы он не являлся последним из своего рода, я бы ни за что не потревожил тебя. Понимаю, что своими желаниями и поступками мы испортили тебе жизнь, но я прошу, не дай погибнуть его роду.

– И чего ты хочешь, чтобы я против своей воли, несмотря на всю ненависть, стала его парой? – хмыкнув язвительно, поинтересовалась у деда, заметив, как объект нашей беседы приподнял голову и сквозь сосульки прядей посмотрел на меня.

Вздрогнув от его взгляда, я отвернулась. Было что‑то в нем не так. В его взгляде не было ненависти или гордости, там даже не было того превосходства, что видела ранее, там была пустота и неимоверная усталость. Одним лишь своим взглядом он сказал мне, чтобы не вздумала этого делать. Я поняла, что Глеб готов умереть, но ему не дают этого сделать. Как когда‑то не дала умереть я.

– Зачем же?! – удивился он. – Просто дай ему некоторое время побыть рядом, чтобы его волк почувствовал твою волчицу. Как только он оправится, то сможет вновь продолжить искать свою истинную. Только тогда Глеб сможет выжить.

– То есть? – непонимающе спросила, посмотрев на родственника.

– Понимаешь, пара – это то чувство, что люди называют влюбленностью. А истинный… Вот скажи, что ты чувствовала, находясь с Максом? – спросил неожиданно дед.

– Я чувствовала счастье и безграничную любовь. Мне хотелось летать, петь и танцевать, – проговорила, печально улыбнувшись. – Но это продлилось недолго, – тут же отсекла я плохие воспоминания.

– А что ты чувствовала, находясь рядом с Глебом?

– Ну‑у‑у… – задумалась я. – Сначала раздражение и, возможно, ненависть. Было время, когда я думала, что люблю его. Но потом он стал убиваться ради девушки, которая должна была защищать, но вместо этого предала, тогда я злилась. Злость скапливалась, перемешивалась с раздражением и обидой. Я начала ненавидеть,– честно призналась.

– В этом отличается истинная пара и то, что происходит между тобой и Глебом, – произнес дед. – Чтобы выжить, ему нужна волчица, то есть ты, или же истинная, чтобы перебить эти чувства.

– Я ничего не поняла, но…

– Скажи, что ты чувствуешь сейчас, глядя на него? – спросил дед, перебив меня, не позволяя развить мысль дальше.

– Кроме жалости? – честно спросила у него. – Ничего!

– Но ведь жалость тоже чувство? – в ответ спросил он.

На что я хмыкнула и вновь посмотрела на Глеба, который сейчас находился в полусознательном состоянии, и если бы его не поддерживали под руки парни, то, вероятнее всего, он бы валялся на земле.

– Хорошо, – задумчиво проговорила я. – Мне как раз не повредит завести домашнего питомца, – бросила лениво, на что дед хмыкнул.– Но у меня есть условие!

– Конечно, – согласился дед, и в его глазах появился блеск.

– Ни ты и никто из Ликантропов не приблизится к нам ближе, чем километр, – произнесла я.

– Хорошо.

– И это не просьба! – осадила его. – Я буду уничтожать каждого, кто попытается приблизиться ко мне или моему ребенку!

Я не видела, но почувствовала, как сила внутри довольно всколыхнулась, и как загорелись глаза яркой зеленью.

После моих слов дед немного опустил голову и склонил ее набок, согласно кивнув. Он признал во мне хранительницу и был не вправе оспаривать мое желание:

– Чувствую, что твоя дочь будет сильной хранительницей, гораздо сильнее тебя.

Я ничего на это не ответила, лишь загадочно улыбнулась.

Никому до поры до времени не будет известно, что впервые за всю историю Ликантропов у хранительницы родится