– Я к ней со всей душой, ик – жаловался Гайм, утирая слезы. – Даже сходил… ик. цветов нарвал, ик, а там осы. Я не заметил… ик…сел в траву… ик… пока цветы рвал. А они… ик… как налетят…ик…как давай жалить. Хочешь покажу? – и он поднялся со стула, собираясь спустить штаны и показать пострадашее место. – Хорошо хоть. ик… дома помет якуров был…. ик…, – проговорил он заплетающимся языком и уже расстегнул ремень, когда я успел поймать его руку и остановить.

– Не стоит… ээ… тревожить пострадавшее место., – я и сам был пьян и с трудом говорил, стараясь держаться из последних сил.

– Да? Ик. Думаешь?.. Наверно ты прав… ик… – тролль снова уселся на стул и отхлебнул ещё хмеля.

– Гайм, а почему ты не позовёшь Су‑Ар‑Ви выйти за тебя замуж? – спросил я, стараясь сидеть ровно, хотя комната временами куда‑то плыла и мне приходилось держаться за край стола.

– А я бы и позвал!.. ик… Да хоть вот прямо сейчас!….ик… Только она же цветы не принимает…ик…

И тролль снова тяжело вздохнул.

– А при чем тут цветы? – я, честно говоря, совсем не понимал какая связь может быть между браком и букетом ромашек.

– Ну как… Ик… Я же не могу ее замуж позвать. ик…..Моя бабуля всегда говорила: " Запомни, Гайм. ик… девушки любят, чтобы все по‑правилам… ик… по‑порядку было. Ты для начала цветы подари, ик… потом на прогулку пригласи… ик… потом на закат полюбуйтесь, ик… а уж потом и в жены зови. "

С важным видом объяснил мне Гайм и продолжил:

– А она… ик… цветы не понимает… ик. А я ж не могу ее так взять и к алтарю вести, она ж приличная… ик…Надо чтобы все как положено…ик… Цветы, закат, прогулка… ик…. То есть по‑другому… ик… Сначала цветы… ик… потом прогулка… ик… а потом рассвет… ик… то есть закат.

– А ты уверен, что твоя бабушка именно это имела ввиду. Может она говорила образно? – после нескольких глотков хмеля комната начала вращаться ещё быстрее.

– А?…

– Он говорит о том, что твоя бабка сказала, что за девушками прежде чем звать тех замуж, сначала надо ухаживать. А как это делать и будет она принимать ухаживания или нет – это уже другое дело. А Су‑ Ар‑ Ви давно на тебя глаз положила и на свадьбу намекает, только ты дубина этого никак не поймёшь и все бегаешь за ней со своими ромашками, – подключился к разговору трактирщик: – Да и ты, тетёха, давно бы свою подругу окольцевал, а то только взгляды друг в друга мечете, словно дети малые… Вы тут всего полдня, а уже всем и так понятно, что она тебе не безразлична.

– Да… ик, она каждые полчаса… ик… к тебе заглядывала, пока ты без сознания был… ик… Переживала, – Гайм многозначительно поднял вверх указательный палец, а после резко встал и направился к выходу.

– Эй, ты куда? – позвал я его и шатающейся походкой поспешил следом.

– Делать предложение, – уверенно произнес он, идя по ночной улице.

– А я?

– И ты делай!

– А вот и сделаю!

– И сделай!

– И сделаю!

– Правильно!

– Да!

– Вы чего разорались?! Ночь на дворе, добрые тролли давно спят – и из открытого окна в нас плеснули из ведра с помоями…

– То‑то же, – послышался довольны голос и следом раздался скрип закрывающихся ставень.

Глава 23

Натаниэль

В глаза светило яркое солнце и было такое чувство, что единственной его целью было ослепить меня даже через закрытые веки. И как бы я не старался отвернуться, солнечные лучи все‑равно попадали на мое лицо. Да к тому же ужасно мешало спать назойливое жужжание мух, которое меня в итоге и разбудило. Я несколько раз пытался отмахнуться от них, но они так и норовили подлететь поближе. А одна, самая смелая, умудрилась сесть мне на щеку и больно укусить.

– Ай!

Я со все силы приложил себя по лицу, пытаясь поймать наглое насекомое, но муха, громко жужжа улетела, а я, поняв, что заснуть у меня теперь все‑равно не получится, зевнул и сел на кровати, чувствуя отвратительную вонь, словно рядом что‑то сдохло и уже успело разложиться.

Потирая ущибленную щеку, поставил ноги на пол и, убрав руку от лица, вместо крашенного дерева, которым был застелен пол в доме Гайма, неожиданно уперся взглядом в сочную зелень травы, по которой ползали разные букашки. А вместо кровати подо мной был здоровенный тролль, который спал, обнимая завядший букет ромашек.

В памяти потихоньку стали всплывать события прошлого вечера: то как мы с Гаймом сидели в трактире «Хромой танцор» и разговаривали, а потом к нашей беседе присоединился трактирщик, и после этого мы пошли к дому Су‑Ар‑Ви, а по пути на нас вылили ведро помоев.

Меня тут же повело и я уронил голову на руки, пытаясь вспомнить дошли мы до дома, где жили девушки или нет. Но от мыслей отвлекла все та же ужасная вонь, которая казалось стала сильнее. Я принюхался и понял, что ее источником являюсь я сам, потому‑то надо мной и кружили толстые упитанные черные мухи. От легкого ветерка вонь снова ударила мне прямо в нос и я, согнувшись, поспешил к кустам дикорастущего можжевельника, чувствуя как содержимое желудка просится наружу.

– А, гы, хр, симпапуся, не злись, – бормотал во сне тролль, пока я пытался подавить рвотные позывы.

Но очередной виток вони,