по нему и позвала старушку. Она появилась в окне, щурясь и внимательно ко мне приглядываясь, а вскоре возникла в дверях. Родительницы у старушки не было, это становилось ясно без слов. Елизавета Петровна, облаченная в ночную рубашку до самых пят, куталась в шаль и никак не могла взять в толк, чего я от неё хочу. Происходило это от того, что я лепетала сущую ерунду и нелепицу, боясь задать вопрос «в лоб», чтобы понапрасну не волновать женщину.

 

          Глава 13         

 

 

Погруженная в свои мысли, я вернулась к машине Помещика и на автомате забралась внутрь.

– Куда теперь? – спросил он, а я подняла на него растерянный взгляд. Опомнилась, вроде как, договаривались о поездке только до места назначения, и собралась покинуть салон. Мужчина меня остановил: – И не думай сбегать, я всё равно поеду в ту сторону, могу вернуть тебя домой. А если есть другие идеи, отвезу куда потребуется.

– Спасибо, – пискнула я и задумалась над вариантами.

В бабушкин дом можно попасть, воспользовавшись запасным ключом. Он всегда висел в тайнике, устроенным ещё хозяйкой. Тайник не особо мудреный – гвоздь, вбитый в дощечку под крыльцом, на случай утери основного. Вся семья об этом бабушкином укромном месте знала, только пользоваться им нужды не возникало. И даже если предположить, что мама воспользовалась, не желая тратить время и возвращаться в квартиру за ключами, то проводить в доме столько времени ей бы точно в голову не пришло. Что ей там делать? Огород они зарастили, уборку, вроде как, не для кого. Несколько раз предлагала ей пустить в дом квартирантов – отказывалась. «Твоей бабушке эта идея точно не пришлась бы по вкусу», – отвечала она. А как по мне, так запущенный огород – вот что вызвало бы больший гнев бабули. Но мама никогда не тяготела к земледелию. В общем, мы покатили проверить.

Дом выглядел необитаемым, можно смело уезжать – рассчитывать тут не на что. Я попросила Дмитрия подождать, а сама прошла к двери. Первая, дворовая дверь запиралась на обычный, висячий замок. Подёргала его, убедилась, заперт. Вместо того, чтобы возвращаться в машину, я подхватила одной рукой подол сарафана, оголила колени и полезла под крыльцо. Пошарила свободной рукой – гвоздь на месте, ключей нет. Я выудила из кармана телефон и включила фонарик. Земля, редкая поросль бледной, из‑за недостатка света, травы, обломок кирпича и жук – всё, что я смогла рассмотреть. Для верности я подняла кирпич, ключей и там не обнаружилось.

Я услышала, как хлопнула дверь машины – Помещик явно заинтересовался моей возней – и поднялась с колен.

– Что ты ищешь? – поинтересовался он.

– Запасные ключи, – ответила я, удивляясь куда они могли подеваться. – Впрочем, тут никого и ехали мы сюда напрасно.

– Зато убедились. Предлагаю проверить квартиру, кто знает, может пока мы катались, Людмила Васильевна успела вернуться домой, – озвучил он свежую мысль. – А с телефоном у неё что?

– Она его оставила дома. Да, давай возвращаться, – согласилась я.

Они действительно могли уже прийти и теперь волноваться за моё отсутствие. В любом случае, эксплуатировать Дмитрия далее становилось уже просто неприлично.

По пути назад, снова попыталась дозвониться – результата ноль. Скорее всего, у Мишани села батарея, мама из‑за спешки попросту свой забыла, а вовсе не оставила намеренно. Длительному отсутствию родственников наверняка есть разумные объяснения и накручиваю я себя напрасно. Как они проводят свой досуг? Если бы знать. В мои редкие визиты, мама каждый вечер проводила дома. За чаем или чем‑то покрепче, развлекая себя игрой на пианино, либо просмотром старых фильмов, но – дома.

 

 

Чуда не случилось – окна квартиры тонули в темноте. Я успела рассмотреть каждое, пока мы огибали дом, чтобы попасть к подъезду. Сгущающиеся вокруг сумерки только прибавляли беспокойства. Помещик развернулся и припарковался, оставив единственный фонарь у нас за спиной. Подъезд просматривался великолепно.

– Сбегаешь, проверишь?

– Я уже вижу по окнам – в квартире никого.

– Может, ещё куда съездим? Ты не стесняйся, я отвезу.

– Не представляю куда ехать, – вздохнула я. – Ладно, спасибо тебе большое.

Черт! Нужно выметаться, а не хочется. Во‑первых, значит остаться один на один со своей тревогой, во‑вторых, в его компании… спокойнее, что ли. Он выглядит таким уверенным. Поза вполоборота, одна рука расслабленно свешивается с руля, внимательный взгляд и ободряющая улыбка. А ещё очень захотелось ему пожаловаться. Как на духу. Казалось, раз, щёлкнет пальцем, и решит все проблемы.

Но это иллюзия. Никто не хочет решать чужие проблемы.

– Мне кажется, ты слишком трепетно относишься к отсутствию мамы и, скорее всего, понапрасну волнуешься. Может она задержалась у кого‑то из подруг? Засиделись‑заболтались, с женщинами такое часто случается.

– Все её приятельницы остались в прошлом. Испарились вместе с карьерой преподавателя, – пожала я плечами и добавила шепотом: – Поначалу она их избегала, а теперь подозреваю они её.

Он всё же расслышал, потому что заметил:

– Ничто не мешало Людмиле Васильевне обзавестись новыми приятелями.

– Возможно, – не стала я спорить. – Однако, происходящие в поселке события дают достаточно поводов для волнения. – Я опустила глаза вниз, на свои руки, и решилась: – Ты знаешь, что на окраине нашли труп мужчины?

– Знаю. Здесь такие новости облетают каждого жителя. Подозреваешь в селе завелся маньяк?

Я подняла на него глаза и присмотрелась, пытаясь понять серьезно ли он. Про маньяка. Или у него шутки такие. Отблеск от уличного фонаря придает взгляду лукавства или всё‑таки дурака валяет?