адресовал Михаил Андреичу. И «батя», и «мамочка» прозвучали издевательски. Даже брезгливо, сказала бы я. Мама подобралась, выпрямила спину и с достоинством представилась:

– Людмила Васильевна я. Смею вас расстроить, молодой человек, Михаил Андреевич никакого отношения к рождению Жанны не имеет.

Уверена год рождения «молодого человека» если и не совпадает с маминым, то очень близко к тому. И назвала она гостя так, исключительно в отместку. Хорошо хоть никакой дурацкой цитаты не вспомнила, а может не нашла подходящей случаю. Она взяла своего друга за руку, Мишаня прижался к ней плотнее и подтвердил её слова частыми кивками. Мама поджала губы и заметила, что гостю тоже не мешало бы представиться.

– А ты не перепутала, мать? – грубо поинтересовался он и погрозил пальцем: – Указывать мне не нужно.

– Ну, вот что! – не выдержала я. – Мы вас в свой дом не приглашали и в родственники к вам не набивались! А если вы сюда уже вошли, так будьте любезны не хамить.

– Правильно, деточка, не приглашали. А я явился, – развел он руки. – Разрешения не спросил, плохой дядька. А стану ещё хуже. Прям совсем‑совсем, – картинно засюсюкал мне он. Указал на своего компаньона и продолжил кривляться: – А Гришу и вовсе расстраивать не стоит, не советую. Он, когда расстроенный, не ведает, что творит, ей богу.

– Вы нас пытаетесь запугать? – уселась я на диван, по другую сторону от мамы.

Теперь на него пытливо уставились три пары глаз. Вопрос мой Вдовин проигнорировал, осмотрелся по сторонам, вытащил из кармана платок и промокнул им лоб. Повернулся к своему товарищу и пожаловался:

– О кондиционерах они, конечно, здесь не слышали. – Мужчина затянул галстук, откинулся в кресле и продолжил уже нам: – В общем, так, разлюбезные мои, зовут меня Игорь Леванович, торжественную часть будем считать оконченной, приступим к делу. Я спрашиваю – вы отвечаете. Вопрос номер раз: где Жанна?

Он поочередно пробежался глазами по каждому и остановился на мне. Взгляд колючий, вкупе с маячившим за спиной Гришей, пробирал до корней волос. Я почувствовала холодок кожей, хотя он прав – в квартире, действительно, душновато.

– Учитывая, что с нами она разорвала все связи, а вы являетесь мужем моей сестры, полагаю, вам лучше знать о её местонахождении.

– Согласен, деточка, допустил оплошность. Ты уж, прости меня, дурака, – только что на колени не припадает, как сожалеет. Сейчас от умиления заплачу. Вдовин состряпал озадаченную рожу, оперся правой рукой на подлокотник и адресовал вопрос Грише: – Выходит, хватку теряю, деточка вон грубить изволит?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Гриша сжал кулаки и сделал шаг в моем направлении, хозяин остановил его легким взмахом пальцев. Тот замер соляным столбом, но теперь ровно на шаг ближе к нам. Я внутренне поежилась и решила менять настроение беседы, а для этого мысленно подбирала слова. Меня опередила мама.

– Послушайте, я, действительно, к моему стыду, не в курсе где моя дочь. С некоторых пор, она не балует нас визитами. Жанна выпала из гнезда, так сказать, и полностью отделилась. Я, положим, три года не видела дочь. Женечка, когда ты последний раз видела Жанночку?

Всё ясно, мама ужасно волнуется, раз ей вздумалось называть нас так, будто мы ещё детки. Её детки. Которые уже нашкодили по‑взрослому, а не верится… они ведь ещё такие маленькие.

– Накануне восьмого марта, мама, я тебе рассказывала. Встретились в кафе, общались недолго, минут пятнадцать, не больше.

– О чём говорили? – поинтересовался Вдовин. Я пожала плечами и ответила:

– Обычный трёп. Жанка всё сумочкой новой хвасталась, да учила уму‑разуму.

– Она ничего не предавала? Например, просила что‑то сохранить или спрятать для неё?

– Подарок она мне передавала – духи. Распечатанные и, подозреваю, ей не нужные. Больше ничего, – честно ответила я и прикинулась дурочкой: – Если на ваши деньги куплены могу вернуть, я ими почти не пользовалась.

Игорь Леванович от моего предложения только скривился. Задумался, покачал ногой и снова спрашивает:

– У кого из родственников или друзей Жанна могла остановиться в селе?

– Родственников мы тут не имеем: бабушка в земле лежит, отец за лучшей жизнью в соседнюю область подался. А друзья… да какие у сестрицы друзья. Она от поселка, как от чумы бежала, а последние годы нос ото всех воротила, словно со дня на день статус королевский ожидает.

– Узнаю… – протянул он, – узнаю свою супругу ненаглядную.

– Да что случилось то? Что она такого натворила, если от родного мужа прячется?! – воскликнула мама. Её осенила новая мысль, она прижала руку ко рту и озвучила шепотом: – Или вы натворили?

– Я работаю, мамаша, мне творить некогда. А вот в её красивой дурной башке столько идей, любому фору даст. Повздорили мы, хорошо так повздорили, громко. Я в командировку в Москву улетел, отошел, даже подарок ей прикупил. Возвращаюсь, женушки след простыл. Ну, думаю, на Мальдивы куда укатила, раны душевные лечит. Неделя прошла, вторая – нет её. Телефон не отвечает, в сеть не выходит. Я человечка своего поискать отправил. Он мне шепнул – границу не пересекала. А потом я пропажу обнаружил. Вещь у меня одна пропала, важная. Человек тот глубже искать, шарить вокруг принялся, а потом тоже пропал. Я голову ломаю, чего это люди вокруг меня пропадать начали? Гриша с ног сбился, товарища ищет своего, а Юрца нашего – тю… земля прибрала. И что самое удивительное, здесь у вас, в селе обнаружился. Вот так совпадение. Внимание! – поднял он кверху палец. И как тот полицейский на Михаил Андреича уставился: – Вопрос номер два: кто нашего Юрку по башке отоварил?

– Дык