это, Игорь Леонидович, – перепутал с перепугу отчество Мишаня. – Пальцем его не трогали, даже в сторону его не дышали. Пришел человек спросил, а чего не спросить, если интерес имеешь. А мы че, ни че, мы завсегда пожалуйста.

Я прервала бессвязное бормотание Андреича и объяснилась с гостем. Рассказала про визит покойного, про свидетельницу нашу и про полицию, мол, были, спрашивали и ответами, вроде как, довольны. Жанкин муж выслушал и подытожил:

– Узнаю, что обманули… – Мы кинулись наперебой уверять, что никакого обмана. Он вроде поверил, угрозу свою так и не озвучил, а попросил: – Вы мне адресок отца моей благоверной черканите.

– Ой! – воскликнула мама. – А мы адрес и не знаем.

– Пишите всё, что знаете. Город, паспортные данные. – Мать бросилась к стенке, нашла карандаш и бумагу, а Вдовин поднялся и протянул мне визитку: – Если будут новости, свяжитесь со мной. Найдете сестру раньше, чем я, предайте: вернет мне всё не воспользовавшись, обещаю не трону. Вздумает воспользоваться – башку откручу.

– Чем пользоваться? – похлопала я глазами.

– Деточка, она поймет. – Он взял из рук матери листок и двинул на выход. Обернулся и покачал головой, глядя на меня: – Надо же, как похожи. Не скурвись, как сестрица, деточка. Не прощаюсь, подозреваю, ещё увидимся.

На всякий случай, я попрощалась, лелея в душе надежду не встречаться. Гриша, воспользовавшись тем, что хозяин скрылся в недрах прихожей, шагнул к поднимавшемуся с дивана Мишане. Занес над ним кулак и сделал устрашающий жест, Михаил Андреич вернул пятую точку на насиженное место и вдавил голову в плечи. Его бы воля, так и вовсе под диван залез – конструкция не позволяла. Я покашляла, привлекая тем внимание, Гриша опустил руку и устремился за хозяином.

 

          Глава 9         

 

 

Мы боялись пошевелиться, как будто спугнем этим удачу, и непрошенные гости вернутся. Я ожила первой и заспешила в коридор – закрыла задвижку. Нужно вводить новые правила: к черту не запертые двери! Постановила, бросилась в кухню и припала к окну. Успела как раз вовремя – от подъезда выруливал темный «БМВ». Любая информация о недругах, а новоявленный родственник виделся именно таковым, не окажется бесполезной. Я запомнила номер машины и убедилась, что они отчалили.

Когда я возвращалась в гостиную, оттуда уже неслись звуки пианино – мамины пальцы яростно скользили по клавишам. Мне и Андреичу предстояло прослушать «Бурю» Бетховена. Не самая ободряющая соната, но останавливать мамулю бесполезно, пока не отыграет последний аккорд, не успокоится.

В самый разгар мелодии, когда «стихия разбушевалась», Мишаня подскочил с дивана и закружил по комнате. Не уж то в пляс пустится? – не поверила я. И правильно. Он принялся беспокойно курсировать между двумя стенами, взмахивал кулаками и норовил озвучить терзавшие его идеи, да не решался нарушить мамино представление. Картинка нарисовалась премилая: дергающая головой в такт музыки маман, мечущийся раненым зверем её сожитель. Уверена, мысленно Мишаня ставил ультиматум Грише, да и что греха таить, Жанкиному мужу, небось, тоже пришлось не сладко. Поздновато спохватился, раньше нужно было, пока оппоненты не отчалили. А сейчас сколько угодно можно «бисер метать», мы как те свиньи – не оценим.

Я смотрела на всё это… «великолепие» и диву давалась. Ну не дурдом ли, скажите вы? Может, сбежать на юга, пока не поздно? Купить путевку – дело нескольких минут, а собрать вещи и вовсе могу одним махом.

Беглого взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять – никуда я не сбегу. Это она хорохорится, тряся головой и рубая на пианино, а на самом деле растеряна и ошарашена. Просто мама привыкла садиться за инструмент и в печали, и в радости. Любую непонятную ситуацию спасет музыка, считает она. Жаль, что с некоторых пор ещё алкоголем спасается.

А ситуация, действительно, мутная: кто‑то же пришиб неведомого Юрку. И куда подевалась сестрица? Учитывая, что мы имеем труп, мысли закрадывались далеко не радужные. Понятно, почему мама с таким остервенением давит на клавиши.

Раздался последний аккорд, следом хлопнула крышка. Для Михаил Андреича это явилось чем‑то вроде руководства к действию: он, наконец, подал голос. Сначала вывел протяжное «а‑а‑а», затем шмякнул широкой ладонью себе по лбу и взревел:

– Пришьют! Как пить дать, пришьют!

– Чего пришьют? – вскинула я брови.

– Сто пудов мокруху мене пришьют!

– Миша, не выражайся! – сделала замечание мама, а я поинтересовалась:

– Да, с чего вы взяли, что вам непременно станут чего‑то там пришивать?!

– Срок был – был, мужик к нам заходил – заходил, а теперь ещё фраер этот подсуетится. Не менты, так эти бабловеды отпрессуют.

– Муля, не нервируй меня! – прикрикнула на него мама. Мишаня досадливо махнул рукой, опустился на диван и свесил голову. Мать, не снижая тона, адресовала своё беспокойство мне: – Вот ты скажи мне, скажи, где она может быть?!

– Я не знаю. Честно.

– Господи! – всплеснула руками она. – Это не дочь, это божье наказание просто!

– Мам, не говори так.

– А как, как мне говорить? Неблагодарная она, вся в отца!

Начинается… С одной стороны, я её прекрасно понимаю, сама за непутевую сестрицу переживаю, с другой, если она добралась до отца, сейчас и вовсе удержу не будет. Ни к чему хорошему это не приведёт – только поссоримся. А между тем, не мешало бы сосредоточиться и подумать.

Под мамино ворчание, напополам с воплями, я набрала номер сестрицы – недоступен. Проверила социальные сети, туда Жанна заглядывала почти месяц назад. Может у неё и существует какой‑то дополнительный аккаунт по типу