мне пришла в голову мысль о Димке, я решила её и озвучить, тем более нужно как‑то выкручиваться.

– Это, какое твоё «добро», интересно? Ты что‑то путаешь. Твоё «добро» ищет тебя по всей стране, между прочим. И в поселок оно наведывалось, сучило перед нами копытами да грозило. А теперь его холуи проходу мне не дают.

Я высказалась и бросилась выключать кипевший чайник, пока Жанка не забрызгала меня слюной. Судя по её виду, такого поворота она не ожидала. Сестрица прошлась туда‑сюда, подхватила со стола сигареты.

– Идиотка, твою мать, – буркнула она. Щелкнула зажигалкой, втянула дым, подскочила ко мне и зашипела: – Признавайся по‑хорошему, ты пакет из подвала сперла?

– Господи… – простонала я, – какой ещё пакет? Вот только не говори, что ты увлеклась наркотиками. То‑то я смотрю глаза красные, и выглядишь ни к черту…

– Что ты несёшь, придурошная! – взвизгнула она. – Какие наркотики?!

– Ты главное не нервничай, а то у тебя грудь красными пятнами покрывается.

Я указала ей на бюст пальцем, осознав, что пришло время спасаться бегством. Так я и сделала: выскочила во двор и захлопнула перед сестрицыным носом дверь. Подперла своим плечом.

Жанка билась с той стороны двери, я подпирала с обратной. Жаль, что крючок внутри, прикрыла бы «калитку» и нехай она там, буйствуй в одиночестве. Зато хорошо – лето, а иначе пришлось бы сдаваться через десять минут.

– Дверь открой, идиотка! – орала сестрица и пинала её ногой. – Открыла дверь, я сказала! Имей ввиду, узнаю, твоих рук дело, я тебе все волосы вырву!

У меня на языке вертелась крамольная фраза про дозу, я похихикала сама с собой, но озвучивать перл не стала. Этак сестрица и до завтрашнего дня не отойдет.

 

          Глава 30         

 

 

В дом я вернулась через полтора часа. Не потому что сестрица все это время буйствовала, нет, пинать дверь ей вскоре надоело, она попросту от меня закрылась, накинув крючок. Я слонялась по двору, беспокоясь, как бы она не уснула, периодически проверяя – заперто. Я бы продержалась намного дольше, но сестрицы хватило на полтора часа. Подойдя с проверкой в очередной раз, я смогла приоткрыть дверь и осторожно сунуть свой нос. В доме тишина. Накурено, что топор вешай. Я на цыпочках скользнула в спальню, сестрица, похоже, курила в кухне за печкой. Заметила меня или нет, судить не берусь, на моё вторжение она никак не среагировала.

За это время Жанна успела провести обыск, особо не удивив, что‑то подобного я и ожидала. В моей сумке порылась основательно, без внимания не остались шкаф и трюмо. Даже под матрасы заглядывала. Надеюсь, я смогла убедить – пакета у меня нет. Спешить к ней с разговорами явно не стоило, пусть немного осмыслит.

Я заправила и передвинула кровати на их законное место, поправила тряпье в шкафу, выровняв стопки, и повесила на плечико, брошенное сестрицей платье. В шкаф его определять не стала, ну её, ещё потеряет. Особо не мудрствуя, зацепила вешалку за спинку стула, отлично, до пола подол не дотягивался пару сантиметров.

– Димка оставался в доме один? – услышала я. Жанна вошла в комнату, уселась на диван. Одета и причесана. Белый свитшот от «Фенди», тесные брючки, демонстрирующие щиколотку, и ни грамма косметики. – Пусть даже на непродолжительное время. Подумай, не отвечай сразу.

– Тут нечего и думать, однозначное нет. Если ты намекаешь на то, что он стащил у тебя упомянутый пакет, поспешу разочаровать. У него просто не было такой возможности. Димка всегда был на виду.

– Мог стащить, пока ты спала, – не сдавалась она.

– Не мог, я спала ночью чутко, просыпалась несколько раз.

– Ага, я заметила, как чутко ты спишь. Ладно, проехали, сейчас это никакой рояли не играет. Со Щуровым давно знакома?

– А это что меняет? – спокойно спросила я. Жанна закинула одну ногу на другую и требовательно на меня посмотрела. Я скривилась, но врать не решилась и выдохнула: – Немногим больше недели.

– И он уже в твоей постели? – вздернула сестрица бровь. – Мне, помнится, понадобилось две, чтобы его обработать.

– А я его не обрабатывала. Димка не моя жертва, он мой мужчина, у нас любовь, между прочим.

– Любовь, – хмыкнула сестрица и засмеялась: – А Щуров‑то в курсе? Небось и в любви признавался? Чего молчишь?.. Потому что, похвастать нечем, вот и молчишь. Твоя наивность умиляет, ей богу. Ну, переспал он с тобой и что с того? Секс, милая, порой не повод для знакомства, а до любви там и вовсе целая пропасть.

– Для тебя может и не повод, – парировала я, – ты, подозреваю, даже не в курсе, что такое любовь. Хотя нет, погоди‑ка, к хрустящим бумажкам ты испытываешь нечто подобное.

– А ты значит бедная и влюбленная? – встала Жанна с дивана. Продефилировала вокруг меня, сидящей на стуле, словно выискивала ещё имеющиеся изъяны, за которые требовалось зацепиться. Остановилась напротив лица. – Ты просто дура, если решила, что Щуров влюблен. Где он, твой влюбленный Димка, где? – развела она руки и, с видом знатока, заявила мне в лицо: – Кинул тебя, дурищу. И спал с тобой на твоей территории, заметь, к себе не пригласил. Готова поспорить, сегодня вы переспали первый раз.

Жанка ехидно оскалилась, я почувствовала досаду и раздражение. Больше всего злило, что в большинстве своих мерзких высказываний сестрица попала в точку. И про первый раз, и про то, как утром Димка слинял слишком поспешно. Наверняка она специально доводила меня, но в тот момент я думала про это меньше всего.