Roman', serif;">– Не надо, не бойся меня, – его лицо мучительно кривится. – Не могу обещать, что такое никогда не повторится. Не хочу лгать. Но обещаю больше не набрасываться на тебя. Решать будешь только ты.

– Разве есть, что решать? – хриплю в ответ, тоже не поднимая глаз. – А как же слова о мужской дружбе, о которых вспоминал Ромка?

– Я был дураком, – после паузы мрачно отвечает Илья. –  Просто не понимал, как это бывает. Тебя закручивает так, что готов бросить в этот костер все, что у тебя есть, до самого конца.

– А ты готов? – боже, зачем это спрашиваю? Сама уже ничего не понимаю. А Илья молчит. И это молчание тянется слишком долго, заполняя пространство между нами чем‑то тяжелым и душным. Вот и ответ: он не готов. А я сама готова? Не могу думать об этом сейчас. И предлагаю:

– Давай забудем все, что случилось. Просто постараемся вместе вытащить Ромку. Тебе адвокат звонил?

Илья все еще молчит, сверля меня тяжелым взглядом. Потом кивает:

– Да. Завтра в десять утра у нас свидание с братом. Встать придется рано. И не забудь паспорт.

– Хорошо, – отвечаю тихо. Не выдерживаю больше напряжения между нами и сбегаю по лестнице вниз. К счастью, Илья не идет вслед за мной.______________Дорогие, огромное спасибо, что остались с Яной и Ильей и переживаете за них!)) Впереди у нашей парочки еще много интересного. Проблем, недопониманий, сильной тяги друг к другу и бурных эмоций!

 

Глава 25 Илья

 

Меня рвет на части. Эмоций столько, что нервная система не справляется. А надо еще держать лицо перед семьей. И перед Яной… Проклинаю себя, что сорвался.   Схватил запретный плод и утащил в пещеру. Хорошо понимаю, если бы не чертов телефон, я бы уже не остановился. И так пришлось практически ломать себя, чтобы разжать пальцы. Чтобы отпустить. Внутри всё ревело: моё, моё! Требовало присвоить до конца. Выворачивало жилы наизнанку от одной только мысли, что вот так она будет лежать под другим. Под моим братом. Ромка! Черт! Ощущать себя предателем тоже тяжело. И уехать не могу, я уже пообещал помощь.

Яна не показывается из своей комнаты. А я сижу через стенку от нее и схожу с ума. Мне нужно увидеть ее, понять, насколько сильно я все испортил. Что ей говорить теперь, не пойму. И все же, как только слышу, что она открывает дверь, делаю то же самое. Видеть, как девушка замирает под моим взглядом – слишком хреново. Заставляю себя произносить какие‑то слова. Пытаюсь успокоить, объяснить хоть что‑то из разрывающих меня эмоций. Кажется, получается плохо. А на вопросе, готов ли я разрушить полностью свою жизнь, зависаю. Потому что не знаю ответ.

На ужин не спускаюсь. У меня сейчас не хватит сил сидеть напротив Яны за столом и давиться едой. Торчу в комнате, пытаясь навести в голове и сердце хоть какой‑то порядок. Потом бросаю эту бессмысленную затею и ложусь спать. В моих снах опять она. Каждую ночь одно и то же. И гораздо больше того, что я позволил себе сегодня. А моё наваждение не сопротивляется мне. Наоборот, присваивает меня сама. Отзывчиво и страстно. Это настолько жарко, что боюсь перепутать сон с реальностью. Мне хочется остаться в нем. Но очередной звонок, теперь уже будильника, выдирает из сладкого морока.

Через пару часов мы с Яной ждем адвоката у следственного изолятора. Напряжение между нами никуда не исчезло. И пусть лишний раз друг на друга стараемся не смотреть, иногда цепляемся взглядами. И я зависаю от того, насколько она красивая. Даже вот такая, бледная, уставшая. А для меня все равно никого прекрасней нет. Тянет переплести наши пальцы. Согреть, поддержать. Но притрагивается к ней нельзя. Иначе опять не сдержусь, даже изолятор рядом не остановит. К счастью появляется адвокат, и мы выходим из машины.

Дальше проверка документов и другие формальности, тупое ожидание в не очень чистом коридоре. Комната с зарешеченным окном, столом и тремя стульями. Снова ожидание. Наконец лязгает замок, и к нам впускают Ромку. В мятой одежде, заросшего щетиной, с потухшим взглядом, но все равно такого родного. Они с Яной какое‑то время молча смотрят друг на друга. А потом девушка делает шаг вперед и обнимает жениха. А тот обхватывает ее обеими руками, вжимается лицом в волосы и хрипло шепчет:

– Прости меня, котенок. Прости, что все так получилось…

Яна отстраняется и качает головой:

– Не извиняйся. Это все потом. Потом разберемся, кто и в чем виноват. Сейчас главное – вытащить тебя отсюда. Садись, поешь и поговорим. Твоя мама сколько всего наготовила, – начинает выкладывать на стол контейнеры с едой. Ромка переводит хмурый взгляд на меня, вздыхает тяжело и неуверенно тянет руку. Словно сомневается, отвечу ли я. И я действительно чуть торможу. Но совсем не по той причине, о которой он беспокоится. А из‑за того, что вчера этими руками ласкал его невесту. Перебарываю себя. Яна права, сейчас не время предаваться самобичеванию. Так что крепко пожимаю руку брата, а потом тоже обнимаю его, похлопывая по спине.

Дальше садимся за стол. И пока Ромка торопливо ест, начинаем разговор. Времени лишнего нет. Придется ему делать несколько дел одновременно.

– Ром, – начинает Яна, – адвокат жалуется, что ты ему не помогаешь. Почему?

– Да помогаю я, – кривится Ромка, отодвигая