Господи, откуда это взяли? – пугаюсь я. – Они что, говорили с моими родителями? – вот теперь меня накрывает паника. Я еще не успела позвонить домой и рассказать о том, что случилось. Что ни на какое море мы с Ромой теперь не поедем. А он вообще пока в тюрьме. Но тут же торможу себя. Если бы родители знали, уже оборвали бы мне телефон. И адвокат подтверждает эти выводы:

– Насколько я знаю, нет. Но добывать информацию там умеют. Так что насчет квартиры?

– Про подарить – неправда. Папа с мамой хотели помочь ее купить. Добавить к нашим с Ромой сбережениям свои.

– Купить в ипотеку? – живо интересуется адвокат.

– Нет, – отвечаю глухо и замолкаю. Потому что, и правда, не в ипотеку. И вклад родителей гораздо больше нашего. Но это ничего не значит! Мы с Ромой пока живем в съемной квартире, и платит за нее он сам. Я предлагала поделить расходы, но Ромка отказался.

– Ясно, – поджимает губы мужчина. И задает еще более странный вопрос: – На чьей машине ездит ваш жених?

– Машина‑то причем? – вскидываюсь я. – Она вообще не новая. Папа себе купил другую, а эту предложил нам. Моя меня устраивает. А Рома как раз хотел менять. И выкупил эту, а не получил в подарок.

– Вы уверены? – уточняет адвокат, снисходительно глядя на меня. – Почему она все еще зарегистрирована на вашего отца?

– Да просто не успели переоформить! И да, уверена. Зачем Роме и отцу мне врать?

На эти слова адвокат не отвечает, словно дает мне возможность самой придумать ответ. Но я ни черта не хочу придумывать. Мне вообще кажется, что я в каком‑то кошмарном сне. И все, что тут наговорили, это бред не о нашей с Ромой жизни. Перевожу взгляд на Ольгу Петровну. Она сидит бледнее мела, прикрыв ладонью рот. Наталья Петровна в соседнем кресле, такая же растерянная, вцепилась в руку сестры и переводит напряженный взгляд с меня на адвоката и обратно. Встречаться взглядом с Ильей вообще выше моих сил. Кажется, просто умру от стыда за ту грязь, что здесь вылили. Но он вдруг встает и подходит ближе. Останавливается за спинкой моего кресла и кладет горячую ладонь на плечо, легко его сжимая.

– Давайте не будем уподобляться следователям и выдумывать всякие небылицы, – заявляет жестко. – Брат мне сам говорил, что любит Яну. Ему незачем было врать. Вы же общались с ним? Что он сообщил о ссоре в ресторане и погибшей девушке?

– Отрицает их связь. Утверждает, что все в прошлом. Нынешние отношения были чисто дружескими. Поссорились, потому что Светлана слишком много пила. Хотел ее остановить, а она разозлилась. И кричала, кстати, по словам свидетелей, буквально следующее: «Ты больше не имеешь права меня контролировать».

– Наверняка, она имела в виду их прошлое, – произносит Илья уже не так уверенно.

– Может быть. Но согласитесь, слишком странно вспоминать то, что утратило актуальность много лет назад, – мужчина тяжело вздыхает и добавляет: – Поверьте, я вам не враг и сам пока не разобрался, где здесь правда. И Роман, к сожалению, мне не помогает. А своим молчанием только сам себя закапывает. Еще раз прошу нажать на него и уговорить сотрудничать. Иначе я умываю руки.

– Сможете устроить нашу встречу? – спрашивает Илья.

– Постараюсь. Возможно, даже завтра. Я сообщу, – адвокат поднимается и идет к выходу. Илья отправляется его провожать. А мы остаемся один на один, не зная, как все это переварить. И как смотреть друг другу в глаза.

 

Глава 22 Илья

 

Перед уходом адвокат прямо заявляет, что в этом деле могут всплыть подводные камни. И предлагает готовиться к любым неожиданностям. А он явно мужик с чуйкой. Что прибавляет веса его словам и заставляет задуматься: во что влез брат? Так ли он невиновен на самом деле? Нет, вопрос с убийством отметаю сразу. Но все остальное: любовница, брак по расчету, скрытые мотивы? Вообще, Ромка никогда не был меркантильным. Не считал деньги главным мерилом успеха. Но мы давно уже не общались по душам. А столица меняет людей. Знаю не понаслышке. Потерял так пару друзей. Нечего стало обсуждать, когда все разговоры сводились к бабкам и способам их легкой добычи.

Я, в общем‑то, тоже не против хорошо зарабатывать. И к деньгам презрительно не отношусь. Но не считаю, что цель оправдывает любые средства. И душу закладывать точно не готов. Шагаю обратно в гостиную, вспоминая бледное лицо Яны. Ей пришлось сегодня выслушать много жёсткого и неприятного. Еле сдержался от того, чтобы заключить ее в объятия и утешить жарким поцелуем. А мудака‑адвоката заставить замолчать. Но мне нельзя настолько открыто демонстрировать запретные чувства. И к тому же узнать версии следователей тоже нужно. Мы должны понимать, с чем придется иметь дело.

Как бы я ни хотел оградить Яну, она тоже имеет право быть в курсе. Все это напрямую ее касается. Скорее всего, с ее родителями следаки рано или поздно поговорят. Глушу неожиданно возникшую мысль, что отец Яны, узнав новости, отменит свадьбу и запретит дочери общаться с Ромкой. Нет в этом ничего для меня хорошего. Во‑первых, потому что на меня, как на брата жениха, тоже распространится этот запрет. А во‑вторых, уже понял, что Яна не из тех, кто будет послушно выполнять чужие