не поженились, мне приятно думать о вас как о младшей сестре. Или это недопустимая смелость с моей стороны?

Эмили вспомнила, как Фрост толкнул ее на диван и сунул руку под юбку.

– Смелость? – переспросила она. – Вовсе нет! Я знаю, что мои родители и теперь считают вас членом нашей семьи.

– Это большая честь для меня.

Они помолчали, потом он заговорил снова:

– Вообще‑то я собирался навестить вас на этой неделе. Надеюсь, вы не сочтете меня неделикатным, но я хотел бы попросить вас об одной услуге.

– Меня? – Она не представляла, что могло понадобиться от нее лорду Левенторпу. – Чем могу быть вам полезна?

– Это касается Люси, мисс Кэвел, э… Эмили. – Ему явно было очень неловко. – Как я понял, вы были с ней до последней минуты.

– Да.

– Наверное, после ее смерти вы разбирали ее вещи. Вы не нашли каких‑нибудь писем?

– Писем? Каких писем? – Она озадаченно уставилась на него.

– Люси была прекрасной женщиной, ее все любили, у нее было множество друзей. Я знаю, что она поддерживала отношения со многими, даже когда ее не было в Лондоне. Я думал, может быть, вы нашли какие‑нибудь ее письма.

– Я не помню, чтобы среди ее вещей были письма, милорд, – не задумываясь, ответила она. – А почему вы спрашиваете?

– Не хотелось бы глупо выглядеть перед вами… – Он виновато улыбнулся. – Я надеялся прочесть письма, если вы их нашли. Слова, предназначенные моей любимой Люси, как‑то сблизили бы меня с ней.

Эмили и не подозревала, что лорд Левенторп до сих пор любит ее сестру.

– Это совсем не глупо. По‑моему, это очень мило, – сказала она. – Если хотите, я спрошу об этом маму – может быть, она их где‑то спрятала.

Кивнув, он похлопал ее по руке.

– Я буду вашим должником, Эмили. Спасибо.

– Не стоит благодарности, – ответила она с улыбкой.

– Вы идете обратно в залу? – Она кивнула, и он продолжил: – Окажите мне честь, будьте моей партнершей в любом танце – на ваш выбор. Если у вас другие планы, я не в претензии.

– Никаких планов, – сказала она, испытывая облегчение, что ей не придется входить в залу одной. – Я с удовольствием потанцую с вами.

Фрост вошел в залу в поисках Эмили. Он отвел Марианну в сторону и в очередной раз объяснил ей, что между ними все кончено. Их близкие отношения были приятными, но он не собирался продолжать с ней общение – ни в спальне, ни где‑либо еще.

Вдовушку это не обрадовало. Последовали горькие слезы и обвинения. В конце концов расставание завершилось пощечиной, потому что разъяренная дама уже знала, что его сердце принадлежит другой.

– Вы бесчувственный ублюдок, Чиллингуорт. Вы никого не способны любить, – вся в слезах, прокричала она ему.

Фрост не стал с ней спорить. Марианна злилась, но он никогда не нашептывал ей на ушко никаких лживых обещаний, чтобы затащить в постель. С самого начала она прекрасно знала, на что шла, и утверждала, что она просвещенная женщина и понимает, что между ними не может быть ничего, кроме физической близости. Брызжущая в бешенстве слюной женщина, на прощанье посылающая проклятья на его голову, почему‑то вообразила, что любит его. Фросту не хотелось обижать ее. Она ему когда‑то нравилась. Какое‑то время ему было приятно находиться в ее обществе, но при этом он испытывал к ней чисто физическое влечение.

Он размышлял, удастся ли ему убедить Эмили вернуться на первый этаж, в небольшую комнату возле библиотеки. Он хотел снова видеть, как она смеется, когда он прижимает ее к дивану и целует, как она начинает учащенно дышать. После внезапного появления Марианны он сомневался, что у него это получится, но собирался дразнить Эмили, пока она не зальется краской. За время его отсутствия в зале стало еще жарче. Если бы не Эмили, он ушел бы уже несколько часов назад. Фрост обошел залу в надежде увидеть свою даму. И заметил ее, только когда дошел до места, где кружились пары. Она танцевала с лордом Фотергилом. Она что, с ума сошла? Зачем она танцует с этим мерзавцем? Кроме всего прочего, этот человек еще и стрелок никудышный. Много лет назад он из‑за любовницы дрался на дуэли с лордом Квинтоном. Из‑за неумелости этого человека лорд Квинтон лишился половины левого уха. Фрост сделал шаг вперед, когда Эмили улыбнулась Фотергилу.

– Я узнаю особое выражение твоего лица, и мне оно не нравится, – произнес Син, скрещивая руки на груди.

Они вместе наблюдали, как Эмили и Фотергил отплясывают зажигательный народный танец.

– Я не собираюсь его искалечить, – запротестовал Фрост. – Во всяком случае, сильно искалечить. – Он пожал плечами. – По крайней мере я бы позволил ему уползти отсюда.

– Фотергил не единственный мужчина, из‑за которого тебе следует тревожиться, – сказал друг, как будто с трудом сдерживая смех. – За время твоего отсутствия в зале мисс Кэвел осаждала толпа поклонников, желающих пригласить ее на танец.

У Фроста потемнело в глазах, когда его взгляд упал на танцующую пару. Он не сразу распознал чувство, от которого у него застучало в висках. Ревность. Он редко испытывал это чувство, и оно было ему неприятно. Он дразнил Эмили из‑за того, что она так отреагировала на его бывшую любовницу, а теперь понял, что должен перед ней извиниться. Пока она не сбежала от него