важная деталь. Заношу ее в заметки телефона. Решаю отмечать там то, что кажется важным. Кто знает, вдруг из этих разных кусочков со временем соберется полная картина. Конечно, гарантий нет, но что мне еще остается?

Илья расплачивается, и мы тоже уходим. На улице он пытается взять меня за руку, но я не позволяю. Не хочу, чтобы его прикосновения стали для меня чем‑то привычным. А он, похоже, именно этого и добивается. Когда отвожу руку, ловлю на себе недовольный мужской взгляд. Четко очерченные губы поджимаются, брови хмурятся. А я, кажется, опять на него пялюсь. Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь. Мы загружаемся в машину, но отъезжать Илья не спешит. Молчит какое‑то время, а потом предлагает:

– Обменяемся наблюдениями? Как тебе эта язва?

– Язва? – переспрашиваю. Ну да, точное определение.

– Она самая. Даже не скрывала желание тебя задеть. Удивительная верность мертвой подруге. Только оценить уже некому, – усмехается Илья. – Что о ней думаешь?

– Самое главное: насколько ее словам можно доверять, – озвучиваю свои сомнения. – Я бы сказала, процентов на 50%. Следовательно, строить теории на ее словах рискованно. А твое мнение?

– В целом, согласен. Но я бы дал еще меньший процент, – Илья почти не отводит от меня взгляда, чем сильно смущает. Стараюсь смотреть вперед. Лишь изредка перевожу на него глаза и каждый раз ненадолго зависаю. Это уже серьезно злит. Моя неспособность противостоять его обаянию. А чуть хриплый голос я готова слушать сколько угодно, ощущая, как он отдается волнением в груди. Пусть и рассказывает совсем не романтичные вещи: – Обратила внимание, эта Марина не сильно скорбит по своей безвременно почившей подруге. Ну, либо у нее железная выдержка, что вряд ли. На твои вопросы отвечала почти без эмоций. Лишь в конце опомнилась и попыталась изобразить горе. Зря. Слишком отдавало фальшью.

– Думаешь, на самом деле они не были подругами?

– Кто ж их знает? – пожимает плечами Илья. – Может, поссорились из‑за чего. Или     изначально притворялись. Но в дебри женской психологии я не полезу. Нам нужны факты. А она ничего такого не поведала. Болтала много, а толку ноль.

– Ну, с чего‑то же надо начинать, – замечаю резонно. Хотя возразить мне особо нечего. – Я и не ждала, что нам с первого раза повезет. Хотя один факт все‑таки прозвучал, – добавляю неохотно и морщусь от неприятно сосущего ощущения. Не хочется касаться болезненной темы. Но этого уже не избежать. Илья сразу понимает, о чем я. Чувствую на себе внимательный взгляд, но упорно смотрю в лобовое стекло. Он сам озвучивает то, что я имела в виду:

– Школьный аборт? Да, это большой косяк. И точно сыграет на руку следакам, если они раскопают. А я уверен, что так случится.

– Разве через столько лет можно доказать, что отцом был Ромка? Вряд ли он фигурировал в записях клиники. А Марина сама призналась, что Светлана прямо ни о чем не говорила.

– И все же два и два сложить не трудно. Школьная любовь, юношеский пофигизм, беременность. Несложная конструкция, – Илья какое‑то время молчит. Потом  хмурится и добавляет: – Я бы не поверил так легко. Считал, что Ромка умнее. Просто вспомнил кое‑что. Сразу, как только она рассказала. Незадолго до выпускного брат занимал у меня крупную сумму. Говорил, что очень надо. Я пытался его расспросить. Думал, может влез куда‑то. Но он так и не сознался. Потом, в течение года все вернул. И я успокоился. Теперь понятно, на что деньги пошли.

Мне хочется выругаться или громко закричать. Да что ж все так паршиво складывается?! Но сейчас не время предаваться эмоциям. На кону свобода моего жениха. А может быть и жизнь. В тюрьмах много чего случается. И даже если женихом он быть перестанет, вытащить его для меня важно. Это будет единственным оправданием, если я все‑таки разорву помолвку. Для меня самой оправданием. И то, что заранее ищу их, наводит на определенные мысли. Может, в глубине души я уже все решила? Не знаю. Но бросить Рому сейчас точно не смогу. А пока мы между собой не разберемся, с Ильей у нас ничего не будет. Так я думаю, не подозревая, насколько наивна.

К сожалению, Илья мне в моих рассудительных планах совсем не помогает. Как только не выдерживаю и поворачиваю голову, сразу попадаю в плен его взгляда. И этот взгляд… он такой, физически осязаемый. Ощущаю его всей кожей, которая за секунду становится невозможно чувствительной. И жаждет прикосновения именно этих рук. Мне уже даже не стыдно. По крайней мере, перед собой. Но перед Ромкой и его мамой все еще чувствую вину. Понимая, какой разлад могу внести в эту семью, если не справлюсь с чертовым наваждением. А я чувствую, что не справляюсь. Тону в омуте карих глаз, как бы банально это не звучало. Но они, и правда, затягивают. Особенно, жаркое, безумное пламя в их глубине.

Нас тянет друг к другу настолько сильно, что я осознаю это, когда между нашими лицами остается всего пара сантиметров. Глаза в глаза. Губы к губам. Дыхание уже почти смешалось. Одно крохотное движение, и я смогу дышать им, ощутить жадный напор мужских губ. Боже, я схожу с ума! Не просто готова целоваться с братом жениха на стоянке кафе, на виду у прохожих, а жажду этого всем сердцем. Ни о чем больше в эту секунду не мечтаю, кроме как ощутить его руки на своем теле. Чтобы сжал