– Я хочу наладить наши с тобой отношения. Даже твоя мать меня простила, а ты всё упираешься.

Есть в кого.

– И что ты от меня хочешь сейчас? – Мне его забота на хуй не сдалась теперь. – Где ты был, когда я на соревнования ездил? Где ты был, когда мама лила слёзы по моей разукрашенной синяками мордой? Или когда она тебе звонила и просила приехать домой, потому что ей было плохо?

Вижу по его лицу вижу, что мои слова его задевают. Ну, извини, папочка, такова правда.

– Я…

– Или то, что ты отправил её в больницу с водителем, считается заботой? Или думаешь, твои деньги что‑то исправили? Поздновато вспомнил.

Фух, блядь, легче стало, капец.

– Ты прав, я виноват, – кивнул он. – Но прошлое не исправить, в отличие от будущего.

Философ мать его.

– Я прошу прошения у тебя за то, что не был рядом, когда нужен был. Мать твоя, как я уже говорил, давно простила.

Блядь! Он ведь тоже много чего от меня терпел. Что стоит только бесконечно разбитые тачки и постоянные попадания в обезьянник. Чем больше он просил вести себя нормально, тем больше я вёл себя как скотина.

– Насчёт простить… Это сложнее будет забыть. – Я отвернулся к окну.

Был бы Артём рядом, наверняка говорил бы что‑то напутственное, мол, прости, забудь всё плохое, нужно жить дальше. И он был бы прав, потому что он умный парень и слишком добрый. Мой!

– Любишь? – спросил отец после часа разговоров на моей кухне.

– Люблю!

Он выпрашивал всё, кто он такой, кто его родители, откуда приехал. Даже не ожидал такого интереса, но не было с его стороны ни намёка, что я такой или сякой.

– Я рад, что ты познал это чувство, я сделаю всё возможное, чтобы нагнуть Воронцова. Надо было ко мне приходить сразу после первого его наезда.

Да понял я уже!

– Мы все совершаем ошибки, носом меня тыкать не надо только. – Гордый я, что поделать. – Призрак этот уже собрал много интересного, думаем, как это провернуть, чтобы можно в суде показать.

– Кто? Призрак?

Отец усмехнулся.

– Эта девушка под моим покровительством.

Хера‑се новость!

– Сучка, знала и молчала.

Логично, если так подумать, мы же не друзья с ней.

– Я поговорю с ней, пусть копает получше и в кратчайшие сроки, а как всю информацию можно в суде использовать, я решу.

В висках стучит от надежды, что скоро я верну своего Тёму. И по хрен мне на его обидки, если слушать не станет, так я свяжу и объясню по слогам.

За неделю отец сделал больше, чем я мог представить, чувствую себя последним идиотом. Сколько времени потерял, а мог бы уже лежать с Артёмом на одной кровати. Но ничего, осталось пару вопросов с одним прокурором решить и дело сделано.

Ворон объявился два дня назад, зашёл как к себе домой. Ещё бы, он ведь считает, что моя мастерская перешла в его руки. Как бы не так, урод. Если я и был готов отдать ему всё с потрохами, то отец мне мозги вправил и объяснил, что и как мы будем делать, чтобы я не терял ни Артёма, ни бизнес.

– Подписывай, – бросил он мне бумаги на стол и уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

– Я своему юристу документ покажу, потом подписывать буду.

Время, мне нужно тянуть время.

– Ты что, не доверяешь мне? – сделал удивлённо‑возмущённое лицо.

– Да ты что? – Поиграем. – Я просто тупой идиот, а дядя юрист покажет пальчиком, что и куда подписать.

Илья усмехнулся.

– Ну, показывай, – встал и направился к выходу. – Это всё, – покрутил пальцем во кругу. – И так уже моё.

Ну‑ну. Конечно, документ я подпишу, пока всё идёт по плану, и он должен стать владельцем моего бизнеса.

Я уже собирался в свою пустую квартиру, когда позвонил Макс.

– Да! – ответил я.

– Слушай, я знаю, что ты обрубил всю связь, но… – Макс замялся. О чем речи вообще? – В общем, твой бот… Артём уже полчаса сидит в машине во дворе.

Я так скоро какую‑нибудь сердечную болезнь заработаю.

– Мне подойти или как? Просто выглядит он странно, я с тех пор, как он припарковался, смотрю на него из своего окна.

– Он… жив? – голос дрожит, блядь. Только бы не…

– Э‑э‑эм, я как‑то не подумал. Ну он сидит, не двигается, но мне не так хорошо видно.

Если… Не дай бог! Я не знаю, что я сделаю.

– Иди к машине. Я еду!

Глава 43.

Стас

Приехал на место со скоростью света. Меня в жизни ещё так не трясло, такого жуткого страха не испытывал никогда. Мне казалось, что слишком медленно еду, что не успею, что потеряю. В голове миллион версий о том, что могло произойти, и миллион способов убийства Воронцова, только он мог навредить Артёму.

– Что? – вылетел из машины чуть ли не на ходу.

– Вроде все нормально с ним, по крайней мере, физически. – Макс стоял возле машины Артёма. – Но он не реагирует ни на что. – Дверь с водительской стороны открыта, видимо, Максом. – Может, накачали чем‑то?

Я подошёл к машине, сел на корточки, Артём смотрел перед собой. Сидел неподвижно, как статуя.

– Артём, – тихо позвал