там. Думала, Илья поднимается к себе, и ошиблась. Подходит ближе, останавливается за спиной и сообщает с легкой насмешкой:

– Мать эту машинку боится как огня и без меня не запускает. Сейчас покажу, что надо делать. Кофе я уже засыпал. Еще не закончился. А воду свежую надо долить. Вот здесь открываешь, видишь…

Слушаю вполуха. Вроде бы дистанцию Илья держит, не касается меня. А чувство такое, будто обнимает. Обволакивает своим запахом, теплом, энергетикой сумасшедшей. От которой сердце мое стучит, как ненормальное. А по коже мурашки разбегаются. И тело корчится в сладкой истоме. Нестерпимо хочется откинуться назад, спиной на его грудь. Лопатками ощутить биение мужского сердца. И чтобы руками крепко за плечи схватил. Прижал к себе почти до боли. Он делает еще шаг, протягивает руки к машинке по бокам от меня. Почти замыкая в кольцо. Показывает, как управляться с техникой. А у самого голос хрипит так, что в груди все обрывается.

Теплое дыхание шевелит волосы на моей макушке. Жар сильного тела чувствую даже на расстоянии. Правда, расстояние Илья оставил совсем небольшое. Голову боюсь в сторону повернуть, чтобы его не задеть. Между нами и так уже искры сыпятся. Когда он так близко, опять срабатывает наше общее безумие. Слышу, как Илья рвано выдыхает, касаясь грудной клеткой моих лопаток. Забываю вообще обо всем, полностью теряю нить разговора. Что я там хотела узнать? Какая разница. Стою почти в оцепенении и слышу, как он глубоко вдыхает запах моих волос. Подставляет чашку. Обхватывает мои пальцы, показывая, на какие кнопки нажимать. А потом мягко скользит к запястьям и нежно поглаживает венки на них.

Гул в ушах нарастает, тело бурно отзывается на такую невинную ласку. Закрываю глаза и чуть откидываю назад голову, упираясь затылком в мужское плечо.  Подрагивающими пальцами Илья медленно скользит от моих запястий к локтям и обратно. Вжимается носом мне в висок и шумно дышит, а дальше слышу его тихий, сдавленный стон. Всё это слишком горячо, сладко и больно. Неправильно, не вовремя. Но разве нас кто‑то спрашивал? Разве думала я, что смогу испытать такое жгучее желание от одних только простых прикосновений. Но вот стою сейчас, переполненная эмоциями под завязку. И таю в мужских руках.

Кофе с шипением наполняет чашку, и этот звук приводит меня в чувство. Резко открываю глаза и отшатываюсь от Ильи. Он тут же меня отпускает. Мы все еще стоим очень близко друг к другу. Пытаюсь немного усмирить дыхание, от которого бурно вздымается грудь. За моей спиной такие же рваные выдохи и вдохи. Как только наваждение испаряется, на смену приходит вина. Корю себя за слабость. В слишком опасные игры мы с ним играем. Не представляю, что будет, если нас засекут. Надо уходить к себе. Кофе больше не хочу. В меня сейчас ничего не влезет. Не оглядываясь, делаю несколько шагов к коридору.

В это время звонит телефон Ильи. Слышу, как он отвечает, и тороплюсь быстрее спрятаться в укрытие. Но имя адвоката заставляет притормозить. Разворачиваюсь и смотрю на помрачневшее лицо Ильи.

– Это точно? – спрашивает он. Выслушав ответ, добавляет: – Хорошо, я понял. Обсудим позже. – Поднимает на меня глаза и сжимает челюсти.

– Что случилось? – уточняю нервно. – Что‑то с Ромой?

– Нет, – хрипло произносит Илья. – С ним все нормально.

– Тогда что? – требую, приближаясь к нему. Он отводит взгляд, чем напрягает еще сильнее. Но все же заставляет себя ответить:

– Провели экспертизу тела. Погибшая не больше трех недель назад сделала аборт.

 

Глава 30 Илья

 

– Аборт? – переспрашивает Яна.

На секунду на бледном лице мелькает растерянность. Но она тут же берет себя в руки и отворачивается. Отходит к окну, будто не хочет, чтобы я видел ее эмоции. Новость даже на меня произвела впечатление. Что творится у Яны в голове, не представляю. Но все еще не верю, что Ромка такой дурак. Его бывшую школьную пассию помню смутно. Когда‑то давно он нас знакомил. Но даже тогда не заметил у брата сильных чувств. А уж после того, как он уехал учиться в столицу, вспоминал о девице не больше, чем об оставленных тут друзьях. Хотя могу и ошибаться. Все же после его отъезда мы общались не так уж часто. И большей частью по телефону.

– Ян, не думай сразу о плохом. Отцом ребенка может быть кто‑угодно, – пытаюсь успокоить девушку. Подхожу ближе, но торможу, замечая, как напрягается ее спина. Всего несколько минут назад я практически держал ее в объятиях. До мельчайших нюансов помню ощущение мягкой кожи под моими грубыми пальцами. Цветочный запах ее волос. Податливость стройного тела. Мечтаю опять почувствовать все это. Утащить ее к себе и заставить забыть о любых переживаниях. Об этих американских горках на наших нервах. Но между нами все еще Ромка… Хотя мы оба все чаще срываемся. В самой темной глубине души я понимаю, что окончательный срыв неизбежен. А еще знаю, что также неизбежно это разнесет весь наш мир на ошметки.

– Я понимаю, – глухо отвечает Яна и наконец поворачивается. Лицо вроде бы спокойное, отстраненное. Чувствую, чего ей это спокойствие стоит. С каждым днем все лучше ее чувствую. Боль, сомнения, неуверенность. Ее чувства становятся моими. И я тону в них, захлебываюсь. Слишком много для меня. Перегруз. Никогда особо не был подвержен эмоциям. И меня все устраивало. До тех пор, пока на заброшенной станции не столкнулся с моим