и выпуская щупальца, требуя освободить его, чтобы наказать обидчиков.

Я знала, что означает эта ноющая боль в груди, это незнакомое, но отчего‑то радостное чувство. А еще я прекрасно помню, как впервые, в момент ярости, от меня отшвырнуло Глеба. Только сейчас это чувство было намного сильнее, а это означало произойдет что‑то плохое, то, что я никогда не смогу себе простить. Потому что я не желала никого калечить, даже если они этого заслуживают.

– Карина, – позвал меня тихо Глеб. Он каким‑то образом понял, что внутри меня творится что‑то необъяснимое, и попытался успокоить. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Молчи! Ты понятия не имеешь, что я чувствую! – с ненавистью прошипела, не давая ему нести ахинею.

Насколько нужно быть душевнобольным, чтобы подстроить смерть человека и спокойно это ему преподнести? На что они, собственно, надеются после этого? Что, узнав о своей липовой смерти, я запрыгаю от радости? Что после того, КАК они со мной поступили, я соглашусь остаться, чтобы спасать их жалкие душонки?

– Карин, я понимаю, ты злишься, но, прошу, возьми себя в руки и постарайся успокоиться, – медленно проговорил он. – Не стоит растрачивать силу на ерунду.

«ЧТО?! – возмущенно подумала, посмотрев на него. – То есть, для него эта ситуация – ерунда? То, что я в бешенстве после того, как узнала о собственной смерти – это ерунда? Он серьезно? Вот же ж!».

Я, честно, старалась успокоиться. Правда, пыталась держать в себе то, что стремилось наружу, чтобы никому не навредить. Но после слов Глеба, произнесенных так просто, словно невзначай.

Не‑е‑ет, ни о каком спокойствии тут речь уже не шла. Я просто горела желанием придушить одного гада собственными руками, чтобы никто не пострадал, и дабы не растрачивать силы впустую, как он того и просил!

– Ерунду, значит, – усмехнулась я, делая шаг к нему.

Еще до конца не успев придумать, что собираюсь с ним сделать за такой поступок, но точно что‑нибудь нехорошее.

Один стремительный шаг по направлению Глеба, чтобы воплотить задуманное в жизнь. Возможно, я преувеличивала свои силы и, скорее всего, ничего подобного не сделала бы. Но кто‑то подумал иначе, и я поздно заметила его движение.

Резко повернувшись, я столкнулась с извиняющимся взглядом парня. Того самого, которого называла «говорун». И не успела я понять, из‑за чего у парня такой взгляд, как почувствовала, что меня сзади обхватывают и прижимают к крепкому телу. Не трудно было догадаться, кто это сделал.

Я хотела возмутиться, накричать на него и потребовать, чтобы отпустил, но не успела. Перед глазами все пронеслось мутной картинкой, и через мгновение мы уже стояли на чердаке.

Меня вдруг охватил испуг вперемешку с растерянностью. Только что мы были внизу, а спустя мгновение стоим посреди комнаты, до которой добираться нужно было, как минимум, пять минут! Как такое вообще возможно?

– Как ты это сделал? – потрясенно спросила у него.

– Это лишь малая часть, на что способны Ликантропы, – тихо прошептал он мне на ушко.

От столь тесного контакта и шепота с нотками хрипотцы по телу побежали мурашки. Было так странно и непривычно находиться в руках парня. Мне хотелось вырваться из его объятий и возмутиться из‑за того что… потому что… да мало ли, из‑за чего! Главное, чтобы освободиться, чтобы перестал так шумно дышать, и нежно поглаживать пальцем живот!

И было все равно, что, возможно, это выходит у него неосознанно. Но с другой стороны мне неожиданно понравилось. Вот так просто стоять в теплых объятьях парня и чувствовать себя спокойной. Так хорошо, что я решила оставить все возмущение на потом.

– Л‑ликантропы? – спросила, немного запнувшись, потому что впервые услышала это слово.

За спиной раздался глубокий вздох, и шею опалило горячее дыхание, от чего по телу прокатилась непонятная волна тепла, вынуждая отстраниться от Глеба. Но он не позволил, мне это сделать прижимав к себе крепче.

– Ликантроп, вервольф, волколак, а проще говоря –оборотень, – ответил он шепотом. – Тебе еще так много чего предстоит узнать.

Я не могла нормально соображать, постоянно отвлекаясь на реакцию собственного тела. Но последние слова Глеба, словно остудило мой воспаленный разум.

– Я не хочу ничего узнавать! – проговорила холодно и дернулась в его руках, попытавшись вырваться, но куда там. –Я хочу вернуться домой и забыть обо всем, как страшный сон.

– Пойми, тебе некуда возвращаться! – грубо сказал Глеб.

– Есть! – тут же возразила ему. – У меня там работа, дом, друзья, жених, в конце концов!– разозлившись, заявила и снова попыталась освободиться из его рук.

– Нет у тебя там больше ничего! – зло рыкнул Глеб, сильнее прижимая к себе. – Андрей давно уже не ждет тебя! – бросил он, зарываясь лицом мне в волосы, от чего у меня задрожали колени.

– Это неправда! – борясь с реакцией на влияния парня, произнесла я.

– Слушай, я уже говорил, что Ликантропы живут не только под покровительством хранителей. Большинство из нас обитают в городах, так что, нам не составило труда выяснить все о твоей жизни, – изрек он, порождая во мне негодование. – И знаешь, что?… – задал Глеб риторический вопрос. – Твой женишок не очень‑то и горюет по твоей потере. Он даже не дождался окончания расследования и отправился выяснять: сможет ли претендовать, как наследник на твою квартиру.

– Я тебе не верю! – возмутилась я, и почему‑то вышло у меня это не столь уверенно, как хотелось бы.

Ведь прекрасно помню, как Андрей настаивал, чтобы прописала его в своей квартире. Ведь сам он приезжий, родственников у него в столице нет, и поэтому