– Так, ну всё, хватит! Романыч! Ты мне это прекращай! – Он сдёрнул с графа одеяло. – Ты скоро не только волоснёй, но и мхом обрастёшь. Я пошёл за Танечкой… ну в смысле… за служанкой твоей, пусть уберёт тут за тобой, непутёвым. А ты пока вставай и приводи себя в порядок. Скоро обед!

Он кинул одеяло на кресло и, выйдя из спальни, стал громко созывать прислугу.

По комнате гулял сквозняк. В открытые окна врывались крестьянские голоса, стук молотков, скрип колёс гужевых повозок, ржание лошадей и пение птиц. Жизнь продолжала свой обыденный ритм.

Руслан продолжал сжимать в кулаке каменный крест. Мысли и воспоминания извивались в голове туго запутанным червивым клубком, и как ни призывай такую уже привычную спасительную апатию, она не наступала. Ещё и в дверь постучали.

Граф всё смотрел в одну точку и ждал, когда служанка заберёт недоеденный завтрак. Шаги стихли посреди комнаты, но звона посуды не поступило.

– Добрый день, Руслан Романович… Вы в порядке?

Он нахмурился, заморгал и наконец оторвал завороженный взгляд со стены.

Это оказалась не служанка, а девушка в приталенном платье из серебристого шёлка. Чуть завитые длинные волосы падали на миниатюрные плечи и спину тяжёлыми соблазнительными локонами. Ярко-голубые глаза сверкали бриллиантовым блеском, выраженные скулы и холодная бледность придавали её чарующему образу царственную неприступность.

Оторопевший граф, кашлянув, снял с груди найденное непонятно что, положил на тумбочку, спустил на пол ноги и расправил плечи.

– Добрый. Мы знакомы?

– Вы были у нас на ужине пять лет назад, помните, Руслан Романович? ‒ улыбнулась она лёгкой, загадочной улыбкой. ‒ Неужели я так сильно изменилась?

Изменилась, это было очень мягко сказано! С огромным трудом Руслан узнал ту диковатую девчонку в обворожительной девушке, что сейчас стояла перед ним. Да и что стесняться выражений – пожалуй, в самой красивой из всех, что он когда-либо встречал.

Граф хорошо помнил то случайное знакомство. Одним весенним вечером он возвращался домой от Гайдарова и наткнулся на пятнадцатилетнюю Веру прямо в лесу. Тогда, по её словам, она впервые вышла на прогулку без сопровождения и не смогла сама найти дорогу домой. Конечно, Руслан понял, что девчонка просто сбежала из дома, и, разумеется, бросить её одну посреди леса не смог. В благодарность за помощь Вера уговорила мать пригласить его на ужин, а он из простого любопытства к никому неизвестной, как выяснилось, неполной семье, согласился.

Вечер пролетел незаметно. Оказалось, что за свою жизнь Вера почти никогда не выходила за ворота собственного дома и попросту не имела представлений о том, как живут другие люди.

«А вот и причина побега», ‒ догадался тогда граф, но, конечно, уточнять не стал. Прогулка так прогулка.

Вера ухватилась за него, как за проводника в большой мир, жадно расспрашивала обо всём на свете, восторгалась, не стеснялась задавать глупых вопросов и вдоволь позабавила его своим наивным восхищением. Её мать Анна весь ужин молчала, и Руслан, которому весьма льстило повышенное внимание Веры, вспомнил о ней, только когда слуги сообщили ему о позднем часе.

Эту семью он больше не видел. Проезжая однажды мимо их дома, Руслан заметил на воротах замок. Ни через неделю, ни через месяц и год они так и не открылись.

И вот, спустя годы, встреча снова состоялась.

– Что ж, с возвращением вас, Вера… как по отчеству? ‒ иронично-официальным тоном поинтересовался граф. Девушка смущённо улыбнулась.

– Бросьте, Руслан Романович, это лишнее.

– Да и Романович тоже ни к месту.

Её смущённый, но чарующий смех заворожил. В прямом смысле. Вера опустилась на кровать подле графа, как бабочка на помятый цветок. Руслан взглянул на её нежную руку и досадливо признался:

– Я бы поцеловал твою руку, да боюсь, у тебя раздражение появится.

– Да, выглядишь неважно, – в свою очередь виновато призналась Вера. – Как же ты так, Руслан? Слуги сказали, ты чудом выжил…

– Преувеличивают. Ты-то где была все эти годы?

– У родственников. Но теперь я вернулась домой.

– Вместе с матерью, я полагаю? – спросил он с тихой надеждой на обратное.

Вера опустила глаза и слегка отодвинулась от него.

– Её больше нет, Руслан. Давай не будем об этом.

– Как скажешь, – немедленно отреагировал граф.

– Я вернулась ещё до наводнения, а здесь, кроме тебя, у меня никого нет, – проговорила Вера приятным грудным голосом, в котором сквозила нотка грусти. – Ты, наверное, помнишь, какой затворницей была моя мать. Никаких связей, никакого выхода в свет, ни друзей, ни просто знакомых. Я хотела…

– Он ещё в постели, мохнатый притворщик!

Гайдаров вероломно ворвался в спальню и только потом заметил Веру. Застыл на мгновение, расплылся в галантной улыбке и отвесил поклон, стягивая с рук перчатки и откидывая их в сторону.

– Мадемуазель? Прошу простить мою дерзость! Барон Степан Аркадьевич Гайдаров. Но для вас просто Стёпа.