договорить сестрица и выдала альтернативную версию происходящего. В этой версии напрочь отсутствовал Вовка, а все «успехи и достижения» принадлежали ей. Димка недоверчиво на неё посмотрел и с нажимом спросил:

– Ты хочешь сказать, что в одиночку шантажировала серьезных людей?

– Именно это я и говорю! – с вызовом вскинула она подбородок. – Не хочешь, не верь, от этого мой рассказ не поменяется.

– С кого ты успела получить деньги?

– Крутиков и Савицкий.

– Поздравляю, – повернулся ко мне Димка, – твоя сестра горец, раз она до сих пор жива.

– Прекратите меня пугать, – вмешалась я. – Давайте, лучше искать выход из ситуации.

– Я вижу только один, Жанна возвращается к мужу и кается, – категорично заявил Дима, а Жанна недовольно фыркнула. Он проигнорировал её ужимки и добавил: – Смущает меня только одно – неприкаянный труп. Он какой‑то лишний в этой истории, если учитывать, что Жанна нам всё рассказала.

– К трупу я не имею никакого отношения!

Они ещё немного поспорили, а потом Димка напомнил – утро вечера мудренее и предложил расходиться спать. Он поднялся, шагнул к прихожей и кивнул мне, указывая на дверь:

– Жень, выйдем на минуточку.

Я поднялась, сходила в комнату за кофтой и вернулась. Он взял меня за руку, толкнул дверь и уже перешагнул порог, увлекая меня за собой, когда Жанна сказала:

– Можете не бегать по углам, на диване лягу.

– А это даже не обсуждается, – повернулся к ней Димка. – Этот дом арендую я, если ты забыла.

– Что за мещанские замашки? – спросила я, когда мы вышли.

– С твоей сестрицей только так, иначе она ножками не с подоконника болтать будет, а сама знаешь откуда.

 

          Глава 34         

 

 

Я считала Димка хочет поговорить, но права оказалась Жанна с её «беготней по углам». Стоило нам ступить во двор, как он прижал меня, прошептал «я соскучился» и полез целоваться. Мы льнули к друг другу, жадно впиваясь в губы, пока я не сообразила – если мы сейчас не умерим пыл, закончится всё тем, что мы опустимся прямо на дощатый дворовый пол, чего бы мне по понятным причинам не хотелось. Если нас тут застукает сестрица, я со стыда сгорю. Я мягко отстранилась, прижала ладонь к его губам, хватит, мол и улыбнулась. Хотя, сомневаюсь, что он разглядел в потемках эту улыбку. Димка некоторое время дурачился, пытаясь укусить мой палец, а потом перехватил всю ладонь и вновь повел меня. Признаться, ориентировался он в полумраке неплохо. Он толкнул дверь, ведущую в огород, и сел на верхнюю ступеньку, меня усадил впереди, спиной к себе, и ткнулся куда‑то в шею.

– Посидим немного одни, хорошо? – шепнул он и, не дожидаясь ответа, тихо добавил: – Ты так обалденно пахнешь.

– Это Жанкин шампунь, – ответила я и подумала: зачем я ему это сказала? Тогда я, тоже шёпотом, произнесла: – Спасибо за маму. – Он только крепче обнял меня и сказал – смотри, звезды. Звезд и вправду уже проявилось достаточно, я немного сомневалась, уместно ли, но всё же произнесла: – Деньги я верну, у меня есть.

– Глупости. Не забывай, Людмила Васильевна мой сотрудник, это её премиальные.

– Ты всем своим сотрудникам платишь такие премии? – повернула я к нему лицо и приподняла одну бровь.

– Нет. Только самым старательным, – с серьезным видом заявил он.

– Хм… маму старательной не назовешь.

– Неправда. У меня все старательные.

– Угу, – отозвалась я. – Особенно Анатолий Степанович. Надеюсь, у него из‑за этих передвижений проблем не возникнет.

– На саму ферму они не сунутся, значит он беспрепятственно покинет мою машину, выедет уже на своей. Он сотрудник, вполне мог задержаться на службе.

– Мне показалось, не очень‑то он рад этим поручениям.

– Напротив, Анатолий Степанович с энтузиазмом взялся за дело. Я ему очень поверхностно описал ситуацию, тот махнул рукой, присовокупив что‑то вроде «мне терять нечего» и с удовольствием подключился. Он одинокий человек, работу свою любит, но провинциальная жизнь слишком размерена, особенно для него, городского жителя по своей сути.

Когда люди бегут из провинции оно понятно, а вот мотивация людей, поступивших наоборот, гораздо интереснее. Димка уехал в село, сейчас, выяснилось и ветеринар, разумеется, мне это показалось любопытным, и я спросила:

– Почему он переехал сюда?

– Порой судьба выдает нам такой финт, огромной лапой выдирая нас из привычной жизни. Его очень сложная и неоднозначная. На прежней работе он персона нон‑грата, хотя специалист толковый. Когда он откликнулся на объявление, сразу предупредил: я преступник, у меня статья. Тяжелая. И рассказал за что отсидел три года. Позже я выяснил, ему присудили четыре, но освободился раньше по амнистии. Он виноват в гибели своей семьи, жены и дочки. Авария. Толя так и называл себя – преступник, не пытался вызвать сострадание или жалость. Виноват и точка. Только в его глазах я видел весь пережитый им ужас. Я знал – этот человек никогда себя не простит и цепляется за жизнь из последних сил. И возможно уже завтра решит: ему больше незачем влачить свое существование, он слишком задержался в этом мире, в котором больше нет таких родных и таких любимых людей… У меня даже сомнений не возникло. Я помог ему с продажей квартиры и покупкой дома, и ещё не разу не пожалел, что нанял его.

Я поежилась в Димкиных объятьях, романтического настроения как небывало. Он обхватил меня сильнее и спросил:

– Замерзла?

– Нет, это не от холода.

– Я дурак.