– Я хочу её, – произнёс незнакомец, сверкая в мою сторону нагловатыми зелёными глазами.

В этот момент мне стало кое–что ясно.

Во–первых, я влипла, и влипла по–крупному.

А во вторых… кто бы мог подумать, что пролитый на кого–то стакан воды заставит мою жизнь  полностью измениться?

За пять часов до этого.

Вы когда–нибудь были в месте, насквозь провонявшем ядовитыми парами, от которых седеют волосы и кожа покрывается чёрными ожогами? Нет? Тогда вам ещё повезло, а вот я в таком мире вынуждена жить, запасаясь мазями от смертельных паров Орика.

Мир под названием Орик весьма сказочен: вечно рыжее небо, застывшее на горизонте солнце и витающий здесь уже тысячелетия запах апокалипсиса. Мало кто знает, но если солнце зайдёт за горизонт, то можно попрощаться с Ориком, его чудными обитателями и грудой железа, которая гордо именуется «планетой».

Поэтому, каждый день, я бегу с этого «прекрасного» и крайне «живописного» места в доживающую свои последние годы Землю. А если быть ещё точнее – в единственный населённый город планеты, который имеет весьма интересное название – Последний Город. Здесь остались последние люди, не рассеявшиеся по множествам мирам Империи. Население – чуть больше двухсот человек.

Так что, прогуливаясь по Последнему Городу, не удивляйтесь, если ещё один квартал перекроют, а на улицах вы не встретите тех, кого видели ещё вчера. И не потому, что люди гибнут как мухи – просто все бегут из самого отсталого мира. Впрочем, я их понимаю – есть миры куда прекраснее, допустим, золотые пляжи Океании или лиловые небеса Муали. А Земля… давайте начистоту? Мы, люди, так загадили Землю, что ей нужно время для перерождения.

Идя по знакомым улицам Последнего Города, я вдыхала пустой воздух, пропитанный теплом летнего солнца. И улыбалась. Чему, спросите вы, мне следует улыбаться? Тому, что родная планета гибнет? Конечно, это печально, но улыбалась я тому, что здесь, в отличие от провонявшего парами Орика, дышать можно было полной грудью.

Поудобнее закинув на плечо сумку, я направлялась в сторону единственной, оставшейся в Последнем Городе, кафешке, оформленной в яркие красные цвета. Громадные окна выходили на площадь с поставленной мраморной статуей в виде крылатого враса и оскалившейся змеи. Крылатые врасы символизировали правящую семью Грандерил, единственную, кто сохранил крылья после войны с таинственным Мёртвым Узурпатором, о котором ходят одни лишь слухи. И судя по ним – крылатые врасы доблестно сражались с войсками Узурпатора, вот только на самом деле все они полегли, а сам мир вынужден был «бежать» в другую систему, где нашёл своё пристанище на закрытой от чужих посещений Файе.

Тряхнув головой, я толкнула дверь кафешки. Над головой обиженно звякнул колокольчик, и нос защекотали запахи какао и кофе, горячих пирожков и пирогов. С жадностью вдыхая все эти запахи, я мимолётом оглянулась. Здесь практически ничего не поменялось – пожилая пара, коротавшая свои последние дни в углу, подростки, мечтающие как можно побыстрее убраться с погибающей Земли, женщина в деловом костюме. Скоро дойдёт до того, что людей начнут записывать в красную межмировую книгу как погибающий вид, и заставят, во чтобы то ни стало, спариваться между собой.

Усмехнувшись этой мысли, я подошла к стойке, за которой протирала стаканы молодая девушка с туго завязанными в хвост каштановыми волосами.

– О, какие люди, – завидев меня, улыбнулась Катерина. Отложив стаканы, она облокотилась локтями об поверхность стойки. – Что–то ты сегодня необычайно рано. Снова на три часа?

– Как обычно, – улыбнулась я ей.

– Что же ты так мало работаешь? Или по другим мирам катаешься? – сощурив глаза, хитро поинтересовалась та.

– Можно и так сказать, – не стала вдаваться во все подробности я. – Есть что нового?

– Хм, дай ка подумать.

Катерина забарабанила пальцами по стойке, отклонившись назад и взглянув на цветной экран, транслирующий какие–то события. Её глаза тут же засияли, и резко подавшись ко мне, она прошептала:

– Говорят, что через несколько трилунов наконец–то пройдёт церемония вступления Дамеса Грандерила на престол.

– Неужели его мать–регент всё же соизволила уступить сыну? – удивлённо приподняла брови я.

– Видимо, да… она сколько правит? Лет одиннадцать так точно, хотя как пять должна была уступить эту должность сыну. Сама же объявляла в новостях, мол, надо отойти от традиции…

– Может, боялась, что трагедия произойдёт снова?

Катерина поджала губы, промолчав.

Эту тему не любили затрагивать по вполне понятным причинам.