Размышляя о теневых проходцах – Пауль рассказывает о них на пятом курсе, во время специальных семинаров – Эржена спустилась по лестнице и вышла в сад академии. В саду было людно – студенты гуляли, обменивались впечатлениями, знакомились. Проходя мимо очередной компании, кто-то из первокурсников произнес:

– Ничего ж себе… Только приехали и сразу дракон! Мамке ни слова про это не напишу, она меня мигом домой отправит. Еще и метелкой под зад поддаст для скорости.

Эржена прекрасно понимала такой подход. У нее не было детей, но она ни за что не оставила бы свое дитя там, где с неба падает огненная смерть.

А дракон медлил. Он не залил Шантубар пламенем, он не принялся хватать растерявшихся студентов – он будто бы высматривал кого-то. Но зачем ему это делать?

Сейчас, вспоминая громадину, зависшую над академией, Эржена отчетливо припомнила тот знак, о котором говорил Льюин. Точка-тире-тире-точка – прерывистая полоса шла от шеи дракона на грудь и живот. Что могло ее оставить? Колючий шар заклинания Вудворта? Может быть – но для того, чтобы его бросить, нужно обладать невиданными силами. Такие маги, к сожалению, остались в прошлом.

Или такой все же есть и скрывается?

Эржена прошла к своей скамье у фонтана, села и, вытянув ноги, подумала: что, если ректор не прав, и это все-таки месть Бориса Драйзера за рога? Вот ведь связались на свою голову…

Но как он смотрел на нее и на балконе, и в столовой – во взгляде Льюина больше не было гнева и презрения, словно Эржена, встав рядом с ним против чудовища, отменила всю его ненависть к оркам.

– Эржена?

К скамейке шла Кедера Банш, молоденькая преподавательница любовных чар. Ее перевели в Шантубар в прошлом году, и Кедера сразу же завела дружбу с Эрженой. Их кабинеты были рядом, и они ходили вместе обедать. Кедера была из тех девушек, настоящих леди, которые способны всем понравиться и со всеми одинаково милы. На ее занятиях всегда царила веселая и непринужденная атмосфера, а в воздухе пахло клубникой, ванилью и сбывшимися надеждами

Иногда Эдера завидовала тому, что никогда не будет носить модные платья с тем непринужденным изяществом, с которым это делает ее подруга, которая словно бы поставила себе цель: быть идеальной в провинциальной академии настолько, насколько это вообще возможно.

– Привет, – сказала Эржена. Они обнялись, и Кедера села на скамейку и испуганно промолвила:

– Это просто ужасно! Я как раз выходила с второкурсницами из дилижанса – а тут дракон! Господи, если бы не ты и не новый ректор, нас всех бы уже съели!

Эржена решила не говорить о том, что не сделала ничего особенного. Что вообще струсила и едва не сбежала. В конце концов, Льюин несколько раз приказал ей спасаться – она бы просто выполнила распоряжение своего начальника.

Да, и покрыла бы себя вечным позором заодно.

– Да, он сражался, как настоящий рыцарь, – согласилась Эржена. Кедера откинулась на спинку скамейки и мечтательно заметила:

– И выглядит, как рыцарь. Он очень красив, правда?

– Не знаю, – ответила Эржена резче, чем собиралась. С чего бы ей вообще думать о том, насколько красив их ректор. – Я в него не всматривалась. Он ненавидит орков, мы с трудом поладили.

Кедера кивнула.

– Я слышала о том, что с ним случилось. Но он смотрел на тебя так, словно ты ему понравилась.

Очередной прилив злости наполнил виски болью. Понравилась? Ну что за чушь! Вчера Льюин едва не отправил ее на тот свет своим боевым заклинанием!

– Это совершенно невозможно, – холодно ответила Эржена. Ей не хотелось ссориться с подругой, но невинная фраза Кедеры вывела ее из себя.

– Уж поверь мне, я вижу, когда женщина нравится мужчине, пусть даже он скрывает это от самого себя, – с улыбкой заверила Кедера. – Ты же не отрицаешь, что я профессионал?

– Не отрицаю, – угрюмо согласилась Эржена. – Но вот только этого мне сейчас и недостает!

Глава 4

В последний день лета Льюин всегда ощущал некоторую печаль.

Небо еще сохраняло глубокую беспечную синеву, вся листва была по-прежнему зеленой, а над цветами кружили пчелы, но осень надвигалась, стремительно и неминуемо, и ее нельзя было избежать. Пойдут дожди, над Шантубаром нависнут тучи, погружая мир в тоскливый сумрак, и жизнь потечет медленно-медленно, лениво и беспросветно.

Вздохнув, он закрыл папки с документами по оплате бытовых нужд академии и посмотрел в окно. Вечер выдался чудесным – теплый и совсем летний, он так и звал: выйди, прогуляйся! Успеешь еще насидеться в четырех стенах!

В академическом саду было много народу, но Льюин неторопливо пошел по той боковой тропе, которую приметил вчера, когда ходил здесь с завхозом Оскаром. Ему никто не встретился – студенты предпочли остаться на широких дорожках со скамейками. Льюин шел, думая обо всем и ни о чем – он так погрузился в спокойствие вечера, что очнулся только тогда, когда услышал голос Эржены Бартхаар:

– Нет, и не говори такие глупости!