На следующий урок безопасности я неслась на крыльях ожидания. Мне хотелось рассказать о своем тайном анониме, но рассказывать было особо некому. Игорю не скажешь: все же он парень, скажет еще, что это странно. Подруг у меня не было, поэтому все мысли и ощущения оставались внутри. Он ответил следующее:

«Ничего не вижу, у меня, кажется, плохо с фантазией. Кстати, сорняк это не всегда плохо. Они сигнализируют о недостатках почвы. На самом деле, умный садовод понимает, что благодаря сорнякам можно узнать много полезной информации».

Я вновь улыбнулась. Аноним не написал банальных фраз, но эта метафора… Она звучала настолько заботливо, что на душе стало теплее. Кто бы ни был тот человек, он однозначно хороший. Мой ответ был таков:

«Я вижу солнце, расу на листиках. И, кажется, бабуля заприметила, что из окна за ней подглядывают. Теперь она мне улыбается и машет рукой. У меня созрел странный вопрос. У тебя есть любимое растение?»

Аккуратно сворачиваю листок и думаю, что эти маленькие весточки придают моей серой жизни хоть какую-то яркость. В следующий раз аноним написал:

«Кажется, у тебя оптическое зрение, раз видишь даже росинки. С любимым растением вопрос крайне неожиданный. Что ж, пусть будет одуванчик. Ты же знаешь, что это очень полезный сорняк».

Я старалась не улыбаться, но не могла. Это было до жути мило. И мне хотелось сказать спасибо, но знала, это не впишется в формат нашей странной переписки. Поэтому я написала следующее:

«Я как Человек-Паук: вижу и слышу больше положенного. Одуванчик — сорняк? Черт, мне жутко стыдно. Всегда думала, что это красивый цветок».

Снова завернула и засунула под парту. Выдохнула и принялась дальше слушать учителя. Через десять минут он озвучил нам домашнее задание и вежливо попрощался. Я быстро поднялась и начала укладывать вещи в рюкзак. В классе откуда-то возникла шумиха, будто народ пересидел, и ему хотелось мяса и зрелищ. Парни между собой в шутку дрались, а потом схватили тряпки из ведра для пола и решили устроить обстрел. Мокрая вонючая тряпка вмиг прилетела прямо мне в лицо. От неожиданности я чуть не потеряла равновесие и только через пару секунд сообразила, что произошло.

— Я бы извинился, — сказал Титов, очередной весельчак нашего класса, — но перед Убогими не извиняются. Ты же и так пахнешь не ахти, — затем народ дружно покатился от смеха. Молча

взяла тряпку и подошла к ведру. Все же нашей уборщице потом придется убираться, а без этой вещицы ей не обойтись. Кинула ее в ведро и направилась обратно к парте. Нужно уходить, пока не разыгрались еще больше.

— Тряпку нужно отдавать из рук в руки, — весело пропел Славик Вавилов, и я почувствовала, как мокрая грязная ткань проехалась по моей шее, опускаясь вниз. Белая рубашка стала темной, да еще и влажной.

— Совсем больной? — не выдержала я. В душе понимала, что ни одно мое высказывание в их адрес не сделает ничего хорошего. Но сдержать порыв злости иногда было просто невозможно.

— Рот закрой, Убогая, — огрызнулся в ответ одноклассник. Наши препирания могли бы продолжаться вечно, полагаю, если бы в класс не зашел парень. Высокий такой, волосы шоколадного отлива, по бокам выбриты покороче, а сверху более пушистая шевелюра. Полноватые губы, большие миндалевидные голубые глаза, прямой нос, прямые скулы, спортивное телосложение. Я всего пару раз его видела, если не ошибаюсь, это…

— Даня-я, — закричала Светка и подскочила из-за парты. Парни резко обернулись и тут же убрали куда-то мячик-тряпку. А мне вдруг стало жутко стыдно. Почувствовала себя тем, кем кличут в классе: убогой. На глаза слезы подступили, но плакать нельзя. Поэтому схватила рюкзак и даже не заметила, как столкнулась с Даней плечами. Просто пулей вылетела из кабинета.

— Глаза разуй, — донеслось мне в спину, но я не обернулась.

Бежала со всех ног, стараясь подавить обиду, которая подступала к самому горлу. Никак не могу понять, за что мне это. Почему в школе травля, дома травля? Чем я выслужилась, что все обернулось вот так? Помню, в детстве все как-то иначе, что ли, было. В садике всегда в центре внимания. Даже в начальной школе я была девчонкой, которую вечно дергали за рыжие косички. Мама смеялась и говорила, что я божья коровка, притягивающая к себе людей. А потом в один момент все поменялось: мамы не стало, отец женился, в школе разладилось, все вдруг потемнело, и я стала вместо божьей коровки сорняком.

— Тася, — слышу где-то фоном голос Игоря. Он хватает меня за руку и резко тянет на себя, пытаясь остановить. Я быстро хлопаю ресницами, чтобы избавиться от красноты в глазах, а затем перевожу на него взгляд. Стоит такой взволнованный, даже немного испуганный. Смотрит на меня заботливо, словно брат на младшую сестренку. А мне и ответить нечего.

— Эй, ты чего? — спрашивает друг, старательно разглядывая мое лицо. Затем тянется убрать прядь волос, но я отворачиваюсь. Не хочу сейчас никаких нежностей. Не хочу жалости к себе.

— Все нормально, — сухо отзываюсь в ответ и пытаюсь взять себя в руки.