— Мама, дедушка, она проснулась! — радостно крикнула девочка, уходя в глубь дома, и унося с собой свет — толстую свечу на глиняной чаше. Девочка придерживала второй рукой длинную рубашку

«Юля, не тупи, прошу, не тупи. Сейчас все решится» — я пыталась сдержать себя, чтобы не заорать. Кто придумал эту шутку? Что происходит? Мне больно — это уже не смешно. Свет возвращался обратно — в комнату вошла женщина и сразу поспешила уложить меня в постель.

- Сири, ложись, поспи еще, у тебя большая рана на голове, видимо задели молотом. И подумали, что канула в миру. Поэтому ты осталась жива, — женщина помотала головой, словно представила, что я могла умереть, но отгоняла эти мысли.

— Бей бабу молотом — будет баба золотом, — с истерическим смешком пробубнила я разглядывая женщину. Миловидная, лет тридцати, с густыми пшеничными волосами, естественными кудрями. Волосы были туго заплетены в косу, но выбившиеся из прически волосы, словно слегка расправленные пружинки, обрамляли лицо, и делали его очень нежным и молодым. Голубые или серые глаза, веснушки на носу, если бы не мелкие морщинки в уголках глаз, которые рассказали о хозяйке как о хохотушке, можно было подумать, что ей не больше двадцати. Ее дочке не меньше восьми лет, значит маме около тридцати, или чуть за тридцать. Наверно при солнечном свете волосы все же рыжие. Темное — то ли вишневого, то ли сиреневого цвета платье до щиколотки, поверх платья расстегнутая меховая душегрейка без рукавов мехом внутрь. Ростом, наверное, как я — метр семьдесят восемь, или даже чуть выше.

— Что? Что ты говоришь, Сири? Ты помнишь что случилось? У нас угнали большую часть стада овец. Они наверно забили их, — ответила она, брови ее сдвигались, выражая скорбь. Она уложила меня на кровать, и уселась рядом, — жаль, что ты не успела отогнать стадо в лес.

— Как тебя зовут, — осторожно спросила я, — И что здесь происходит?

Свеча стояла на полу, и освещала сарай. Мне становилось страшно — актриса была жутко реалистичной. В комнату вошла девочка, подала мне дымящуюся глиняную чашку.

— Я Иста, ты не узнаешь меня? — лицо в веснушках стало еще беспокойней. Она произнесла имя с ударением на И, мне было незнакомо это имя.

— а я Юта, — сказала девочка улыбнувшись, — Сири, наверно тебя сильно огрели, и мира забрала твою голову, чтобы кормить ею своих детееей, — страшным голосом закончила девочка.

— Юта, мира заберет твой язык, и им будет кормить своих детей, если ты не прекратишь, — Иста встала с кровати, развернула девчонку лицом к дверному проему, и подтолкнула к выходу из комнаты, давая понять, что пора замолчать.

— Нууу, это дедушка рассказал. Что люди теряют голову и не помнят что с ними произошло, если огреть их по голове, — Юта вышла из комнаты, но осталась стоять за перегородкой.

Я пила горячее питье, похожее на чай из зверобоя с медом. Становилось легче. Голова не болела как утром в поле, но мысли скакали, и я надеялась только на одно — что сейчас я проснусь, мы закончим работу, и полетим домой.

— Сейчас ты еще поспишь, а с ярким ты мне все расскажешь. Забирайся в тепло. — она укрыла меня большой, наверное, сшитой из кусков, шкурой. Мех прикасался к ногам и давал тепло.

Я проваливалась в сон, голова становилась легкой и пустой. Наверно, все же, этот мира забрал мою голову. Ну вот теперь пусть сам попробует с ней пожить. Ну-ну….Молотом…. По голове… мира забрала голову… яркий…..пффф. Я хихикнула и заснула.

Ночной крепкий сон, или горячий отвар, сделали свое дело — голова стала светлой, было ощущение, что проспала до трех часов дня. Я открыла глаза — солнце пробивалось сквозь щели перегородки. В полосках лучей мелкие пылинки в воздухе были похожи на сказочную пыльцу — пыль блестела как мелкие снежинки. Да, это не сон. Все, что произошло вчера — это продолжение чьей — то глупой шутки. Рука по привычке потянулась и стала щупать по кровати в поисках телефона. На кровати не было ничего кроме шкуры.

Я слезла с непривычно высокой кровати. Если сесть на край, ноги не касались пола. У викингов тоже были высокие кровати, потому что так было теплее. Декорации были отличные — даже дырочки на шкуре выполнены толстой иглой, или шилом. Присмотрелась — края мездры рваные, и сшиты овчины не нитками, а тонкими ремешками кожи. Ребята из костюмерки вряд ли стали бы так заморачиваться, даже в Игре престолов для шуб использовали коврики из Икеи.

Подушка тоже была меховая, только мех был стриженый — чуть длиннее, чем каракуль, и стрижка не ровная. Овца для подушки раньше была белой в черное пятнышко. Для диванной подушки решение отличное, а вот спать на таких не очень гигиенично.