Я хотела спросить: «Мы ведь оба вляпались, да?», но с губ сорвалось лишь:

─ Спасибо, что спас мне жизнь.

Я поблагодарила вампира невзирая на то, что в конце спасла его я. А, может, подарила ещё более мучительную смерть…

─ К этому можно привыкнуть, ─ с лёгкой улыбкой отозвался он.

О, да. К этому уж точно.

* * *

Нелл с понимающей ухмылкой отошла от двери Дарины и отправилась в бассейн одна. Она хотела подождать, когда подруга проснётся и предложить ей сходить освежиться без лишних глаз – пока остальным ученикам запретили выходить из комнат, у их компании, пережившей мини-Апокалипсис, были некоторые привилегии. Но, оказавшись у комнаты Рины, Кошка быстро смекнула что к чему, едва услышав слабый стон подруги. Хоть бы полог поставила… Впрочем, Нелька сделала это за неё, отправляясь прочь из домика и оставляя сладкую парочку разбираться в своих чувствах. Она надеялась, что у этих двоих всё будет хорошо и искренне желала им счастья, несмотря на некоторые трудности, с которыми они столкнулись. Рина заслуживала хотя бы нормальных отношений, а если рядом есть кто-то такой же надёжный, как их историк, остальные проблемы не имеют значения.

Что же касалось её самой… ну, всё было сложно. Подходя к главному зданию по едва освещённой тропинке, девушка вспоминала, как Кристиан Аристархович ценой собственной жизни вместе с остальными взрослыми защищал их от псов, как получал глубокие царапины от острых когтей и зубов, и как горели его глаза, когда он всё-таки расправлялся с жуткими тварями. При взгляде на это зрелище кровь стыла в жилах, а ещё внутри рождалось восхищение, и Кошка понимала, что будь этот вампир хоть сотню раз подонком и бабником, на него всё равно можно положиться. Но она ему этого, естественно, никогда не скажет.

В помещении, где располагался бассейн, было темно, и Нелл решила не включать свет – только пустила под потолок пару пульсаров, придав им синевато-фиолетовые оттенки, успокаивающие взгляд и дающие невероятные блики, расползющиеся по поверхности воды. Девушка не спеша разделась до заранее надетого купальника и, присев на край бассейна, спустила ноги в холодную воду. Ничто не предвещало беды.

Ведьмочка закрыла глаза, пока не решаясь окунуться, и расслабилась. У воды ей всегда было спокойно, и она чувствовала свою магию, как нечто родное, а не так, словно это было самое страшное проклятье в её жизни. Удивительно и непостижимо.

Настроившись на позитивный лад, девушка совсем потерялась в этой безмятежности, что пропустила момент, когда что-то рядом упало в воду, разбрызгивая вокруг прохладные капли. Нехотя открыв глаза, Кошка с некоторой обречённостью увидела рассекающего водные просторы Высшего, мысленно залипая на это тело, к которому так потрясающе бывает прижиматься. Да что там, эти ощущения она ни на что не променяет, и точно не даст блондину знать, что только с ним ей хорошо так, как ни с кем другим. Ни один мужчина, бывший с ней, так и не смог удовлетворить её, и юная ведьмочка всегда умело притворялась в чужих руках. С Крисом же всё кардинально изменилось. Чёртов упырь.

А ещё она сняла с него проклятье, и сейчас, вынырнув из воды под прокрутившуюся в её голове мелодию из фильма «Челюсти», Залесский убрал мокрые пряди от лица очень сексуальным жестом, медленно подплыв к Нелл, настороженно следящей за мужчиной.

─ Ты вернула мне волосы, ─ констатировал он, всё ещё удивляясь, что это вообще произошло, но ведьмочка лишь пожала плечами, отчего немаленькая грудь, едва скрытая синим купальником соблазнительно качнулась, заставляя вампира тяжело сглотнуть. ─ И как я это объясню всем окружающим? ─ спросил он, постаравшись взять себя в руки.

"Твои проблемы, милый", ─ подумала брюнетка, невольно следя за тем, как вода обрисовывает идеальное тело.

─ Я наложила иллюзию, так что для всех они будут о-очень медленно отрастать, ─ не скрывая ухмылки, сообщила чертовка. Как же Крису хотелось вновь попробовать на вкус эти губы, зарывшись в атлас её волос. Намотать на кулак тугие пряди, погружаясь в горячий рот до упора, пока на глазах ведьмочки не появятся слёзы. Крис был уверен, что ей понравится вкус его члена, и жалел, что они так и не дошли до подобной близости… Каким же он чувствовал себя уродом, мразью и последним извращенцем из-за этих мыслей. Но в то же время Залесский не мог побороть желание грязно фантазировать, любуясь своей ученицей, пробравшейся ему под самую кожу и пустившую корни слишком глубоко, что причиняло мужчине сладкую боль где-то внутри. Странно, ведь мазохистом он никогда не был.