— Дальше сами! И выкиньте наружу одеяла, а то замёрзнете, — распорядилась я, глядя, как средняя группа споро выбирается из окна.

Всхлипывают, плачут, но не истерят, даже помогают друг другу. Спасибо гастову[2] приюту, нас научили выживать группами. И молчать. Да, молчать тоже научили очень хорошо, поэтому никто не ноет.

На первый этаж я спускалась без страховки. Под ногой удачно оказался уступ, старая лепнина давно обвалилась, обнажив крепкий кирпич.

Гайроны обычно боятся высоты. Но не я. Всё самое страшное со мной уже случилось, чего теперь бояться-то?

Острые когти легко входили в старую штукатурку и цеплялись за крепкую кладку. Я слезла вниз к окну на первом этаже и заглянула внутрь. Огонь сюда ещё не добрался, но малыши жались к подоконнику и облепили стекло маленькими ладошками.

Сердце сжалось и пустилось вскачь.

Я из всех сил подёргала решётку, та даже не дрогнула. Гастов приют! Гастова тюрьма для детей! Толстые прутья были надёжно вмурованы в кирпичную кладку. Видимо, эти решётки установили сразу, а те, что на верхних этажах, добавили позже. И верно — отсюда до земли всего две вары[3], можно и спрыгнуть.

Я бросила сумку на землю и полезла к соседнему окну — слева от меня, — оно вело в учебный класс. На нём решётки не было, я толкнула створки внутрь, и они с треском поддались, хотя открывались наружу. Зазвенело разбитое стекло. Полетели щепки. Я несколько раз ударила босой ногой по деревянной раме, чтобы она распахнулась до конца, а потом посмотрела на пол. Стекло разлетелось по всему помещению, крупные обломки остались хищно торчать в раме.

Чешуя от стоп поползла вверх по ногам. Но нельзя, нельзя перекидываться! Иначе я потеряю контроль и никого не спасу.

Я спрыгнула на пол, под ногами захрустело стекло. Рванула ветхий подол ночнушки и смахнула им осколки с подоконника. Кинулась на выход из класса. Дверь в задымлённый коридор распахнулась и ударила об стену. Грохот слился с рёвом и треском пожара. Почему никого нет? Где воспитательницы⁈

Справа по коридору — запертая дверь детской. На ночь нас закрывали в комнаты. Иногда ключ оставляли в замочной скважине, но… Каскарр! Не сегодня! Я закашлялась, в спину пыхнуло жаром, глаза заслезились. Сосредоточилась на второформе и полоснула отросшими когтями по стыку двери и косяка, чтобы сломать замок. Один раз, другой, третий! Зацепилась когтями рванула на себя, руку пронзила боль, а коготь сломался. Но не ригель замка. Каскарров ригель! С той стороны раздался заглушённый отчаянный плач. Хаинко, помоги!

— Отойдите от двери! — крикнула я малышам.

Я с остервенением кинулась на дверь — в стороны полетели щепки и труха, одна доска поддалась, и я выломала её внутрь. Руки покрылись чешуёй уже до плеч, ноги онемели, гайрона рвалась наружу, но отчаянным усилием воли я сдержала оборот. Нельзя! Только не сейчас!

— Идите сюда! — я вцепилась в протянутую ко мне ручку и потянула на себя, протаскивая малышку сквозь щель.

Следом вторую, третью, четвёртую. Больше за раз не унести. В горле саднило, дым разъедал глаза и лёгкие, я закашлялась.

— Намочите рубашки и дышите через них, — крикнула я остальным и потащила этих через задымлённый коридор.

— Сюда! — Виола забралась в оконный проём и тянула ко мне руки.

Я сгрузила детей на подоконник. Какие тяжёлые! На вид одни кости, а на вес, как якоря. Виола притянула девочек к себе и махнула кому-то за окном, чтобы принимали. Я кинулась обратно. Коридор уже заволокло дымом, пламя лизало проёмы дверей у лестницы. Не успею перетащить всех…

— Идите сюда! Давайте! — я присела так, чтобы они меня видели, но из-за двери лишь раздался плач.

Только время потеряла. Я бросилась к щели в двери и принялась вытягивать девочек из спальни одну за другой. Девять. И до этого четыре. Где ещё две⁈

— Пригнитесь!

Девочки тоненько завыли.

— Аля! — кричала Виола. — Аля!

Я ничего не видела, шла на голос, тащила за собой детей, они вцепились друг в друга и плакали. Лёгкие раздирало изнутри, девочки кашляли и рыдали, я волокла их за собой ко входу в класс сквозь дым. На ощупь. В ночных коридорах света не хватало и в обычные дни, а сейчас я просто ослепла от гари и дыма.

Главное — не обратиться! Только не сейчас! Хаинко, где ты? Ты мне нужно́!

В классной комнате стало легче, я надсадно вдохнула и зашлась в диком кашле. Виола кинула на пол одеяло и стояла на нём поверх осколков. На окно взобралась Ритана, и я внезапно ощутила прилив сил. Если даже Ритана тут…

Всего два шага по хрустящему стеклу. Ноги горят. Легкие рвёт на части. Кашель душит. Но малышек только тринадцать. А должно быть пятнадцать! Передала приведённых и повернула назад.

— Аля, стой! — отчаянно позвала Виола.

— Там ещё две! — прокашляла я в ответ.