От соседней авто спешит Калев, подхватывая супругу под локоть. Девчонки идут за руки. Яська симпатичная, но выглядит совсем малышкой… Семнадцать. Легкое платьице небесно голубого цвета, туфельки на каблучке и пьянящие фантазию пшеничные волосы, уложенные невысокой прической с ниспадающими прядями. Оглянулась. Синие всполохи полоснули по мне двумя бритвами.

– Давай следом, – бубнит рация.

Выбираюсь из авто. Кажется, я иду за ними вечность, потому что окутанный сладким ароматом одной единственной девчонки на всем свете зачарованно разглядываю ее, позволяя это благодаря черным очкам. Связь переключается на наушник-жабру, и там все время что-то булькает, шуршит.

В просторном зале с мраморными колоннами не так много народу и треть составляет охрана. Посреди зала белый рояль. На огромных окнах в пол кремовые портьеры с ламбрекенами, перехваченные изящными клипсами в виде завитков. Мраморный пол выгодно оттеняет звуки. Развлечения богатых людей. Снуют официанты, ловко удерживая подносы с шампанским. Если понаблюдать, то они подходят именно к гостям, безошибочно определяя, кто именно является «сопровождением». По залу шесть камер и две в холле.

Охраны только Калева здесь восемь человек и два дежурных водителя. Буквально накануне Асхад скомандовал поставить меня в группу сопровождения на мероприятии. Столь скорое решение могло говорить только об одном – мне стали доверять чуть больше, и кроме того, решения принимались по ходу пьесы, чтобы предотвратить слив информации. За Калевом шла охота, пока не явная, но учитывая его последние встречи, сомнений не оставалось.

Основным соперником в области оставался бессменный Салман. Ахмет Салманов, не молодой, но опытный, где-то даже «успешный» вор в законе, потому что основная перевалка на север шла в краю через него. Стоило кому-то из шестерок или залетных фраеров нагадить по тяжелым статьям, как Салман тут же «затирал» дело. Надо сказать, что раскрываемость благодаря этому, держалась на хорошем уровне, поэтому его негласное превосходство власть уважала вот уже два десятилетия. И если информацию по Калеву мне уже удалось «слизать» и перезалить в облачные хранилища серверов собственной безопасности, то с информационным полем Салмана предстояла огромная работа.

Торжественное открытие бала, или что там собирались делать все эти ряженные, произвел конферансье во фраке и с комедийными усами, больше напоминая волшебника, нежели взрослого мужчину. Калев представил дочерей. Они присели по очереди в реверансе, склоняя головы перед толпой. Рядом со старшей незаметно вырос Буторин, поддерживая возлюбленную под локоть. Мне подумалось, что это одна из самых незавидных участей, быть дорогой живой игрушкой для своего отца. Молоденькая и яркая Эрика выглядела куклой рядом с коренастым и широким Буториным, который не раскошеливался даже на улыбку. От чего-то мне становится не по себе в этой толпе. Невидимый сверчок, тикающий в голове, поселяется внутри и натягивает нервы. К Ясе подходит паренек ее возраста в темных брюках и сценической рубашке с жабо, приглашая ее на танец кивком.

За роялем сидит тот самый конферансье и вполне себе ритмично что-то изображает на клавишах Пара начинает кружиться. Гости расступаются, давая место, и тут я понимаю, что это «уплотнение» не дает просматривать каждого человека. Вокруг подростков сбилось плотное кольцо, и для резкой передислокации потребуется не меньше нескольких секунд. Они могут быть роковыми. Фоновым зрением держу кружащуюся малышку и сканирую толпу. Ее сестра, Эрика, болтает с Буториным, отклоняясь немного назад, и в этот самый момент стоящий рядом человек приставляет к ее боку пистолет.

Вздрагивает, хлопая глазами, мужчина рядом с ней белеет, пытаясь что-то говорить. Мгновение, и в их сторону двигаются люди, наши или нет – не смотрю, шагая уверенно вперед и заваливаю Ясю под себя со всего размаха. Паренек таращится испуганно, отползая на заднице к толпе. Люди начинают паниковать и дамочки в бриллиантах визжат как заправские хрюшки.

– Не бойся, Яся, не бойся! – говорю девчонке, распластанной подо мной.

Стараюсь удерживаться на локте, но действительно боюсь раздавить ребенка.

Видя, что толпа охраны окружила шантажиста, я поднимаюсь, хватая девочку на одну руку, и удерживая на весу, держу во второй ствол со спущенным предохранителем, озираясь, иду к машине. Толпа подвывает, заливаясь оханьями. В жабре тишина.

– Младшую домой, – говорю, спускаясь по ступенькам.

Охрана недоуменно взирает на меня, но я иду к авто. Слышу, водитель заводит двигатель, и стоит нам с Ясей упасть на заднее сиденье, как машина срывается с места.

– Что там творится? – спрашивает парень, взирая на меня, стягивающего пиджак. – Канал шипит, связи почти нет. Что там?

– Хер знает, – бросаю ему. – Со старшей разбираются.

– Эрику убьют? – полные слез испуганные глаза уставляются на меня с мольбой.

– Не знаю, девочка. – отвечаю бегло, озираясь в окна. – Давай через Окружную!

– Давид, а что будет с мамой?

– Ответ тот же. Извини, малышка.

Она горестно опускает лицо и на мои брюки начинают капать тихие слезы. Инстинктивно прижимаю ее к груди, давясь от жалости к ней, такой по сути одинокой.