ожидав подобного от него, я вздрогнула и отдернула ладонь от губ Макса, прижав ее к своей груди.

– Как такое возможно? – спросила, продолжая с удивлением смотреть на него. – Ведь я пара Глеба.

– Нет! Ты моя! – рыкнул Макс, напугав меня, но тут же тише добавил: – Прости.

«Ну вот, что‑то это мне напоминает», – мысленно хмыкнула я, качая головой.

– Не стоит горячиться, хорошо? – попросила, на что Макс кивнул. – Я не знаю всего, что связано с вашим миром, и сейчас просто в замешательстве. До этого момента я думала что являюсь парой Глеба, – Макс не выдержал и вновь утробно зарычал. – Послушай, я с самого начала не была рада этому и сейчас такого же мнения. А теперь и ты… Да с тобой все по‑другому, но… Я просто не могу понять, разве так бывает? – растерянно объяснила Максу.

– Ну, раз с нами случилось, то значит, бывает, – улыбнулся он.

– Но…

– Тебе ли не все равно? – поинтересовался Макс, перебив меня.

На мгновение я задумалась над этим вопросом, после чего серьезно заявила:

– Нет!

– Любопытство – оно никогда не доводит до добра, – пробурчал Макс, глубоко вздыхая, вызывая во мне возмущение. – Твой Глеб был настолько погружен в свои чувства к Марии, что не заметил самого главное.

– Что? – не выдержала я, когда он замолчал.

– Какое сокровище находится у него под носом, – ответил Макс, щелкнув меня по носу. – В тот момент, когда ты спасала меня, я почувствовал в тебе что‑то необычное… Вначале думал, что это мне просто показалось, ну, мало ли, что может в бреду померещиться. Потом… я хотел найти тебя, чтобы поговорить, проверить… но не мог никак обернуться и это безумно злило, – хмыкнул он. – Когда же увидел тебя в доме, напуганную и дезинформированную, понял, что это было, и растерялся. Еще бы, ведь не каждый день встречаешь свою пару… да к тому же, все считали тебя парой Глеба. Я был в замешательстве, поэтому и ушел…

– В лес? – нахмурилась, представляя, что ему пришлось пережить.

– Сначала да. – ответил Макс почесав бровь. – Но мысль, что ты являешься моей парой, не давала мне покоя. И я пошел к Михалычу, он‑то и помог вернуть мне человеческий образ, объяснив некоторые моменты.

– Какие?

– Ты не можешь не перебивать, да? – усмехнулся Макс.

Закатив глаза от абсурдности ситуации, прекрасно понимая, что ситуация повторяется, я засмеялась. Впервые за долгое время, что находилась здесь, я не плакала и не злилась. Первый раз мне было спокойно и комфортно в обществе оборотня. Поймав на себе его немного удивленный взгляд, я, продолжая улыбаться, произнесла:

– Прости, продолжай.

– Трудно это сделать, когда ты так заразительно смеешься, – проговорил он, рассматривая меня. – У тебя красивая улыбка.

От этих откровений я перестала смеяться. Все же было приятно вспомнить, каково это быть веселой.

– Что было дальше? – спросила, желая сменить тему.

– Первым делом я поинтересовался у старейшины, может ли быть у нас одна пара на двоих, – ответил Макс, не сводя взгляда с моих губ.

– И что он ответил?

– Что? – словно очнувшись, спросил он и посмотрел в глаза. – Ах да, прости, – улыбнулся Макс. – Он сказал, что может, но с кем быть выбирать только волчице. Тогда я поинтересовался у него, а как быть, если это не совсем волчица? Михалыч загадочно улыбнулся и сказал, что в каждом, человеке живет свой зверь, – Макс серьезно произнес это, хмуря брови и подражая голосу старика, на что я снова не сдержалась и хихикнула.

– Так вот почему он тогда мне сказал, что не будет доставлять своему сыну такого удовольствия? Он уже знал о тебе и Глебе, – протянула задумчиво, понимая, что старик знал, что ничего у нас с его сыном не получится, а обнадеживать его не хотел. – И вот всплыла очередная ложь. А старик неплохо притворялся, когда речь зашла о Глебе.

– Что ты сказала? – спросил Макс, напрягшись.

– Ничего, так мысли вслух, – ответила, улыбнувшись. – Что было дальше?

– Ничего, я решил не мешать вашему счастью.

– Как благородно с твоей стороны, – язвительно проговорила.

– А что я мог? – спросил Макс. – Я следил за вами… точнее, за тобой. Наблюдал, как складываются ваши отношения, точнее, не складываются, – хмыкнул он, после чего добавил: – А потом появилась Мария.

Теперь пришла моя очередь напрягаться. Да, я прекрасно помню, как она появилась, как к ней рвался Глеб. И мне до сих пор было неприятно об этом вспоминать.

– Тогда я понял, что это мой шанс, – продолжил Макс. – Этот идиот сам отказался от своего счастья.

– Это я поняла, а теперь объясни это? – проговорила, указав на свои глаза.

– Ах да, – улыбнулся Макс. – Как сказал Михалыч, в каждом из нас живет свой зверь. У кого‑то этот зверь находится в глубине души, и он не подозревает об этом. А у кого‑то зверь рвется наружу, показывая свой характер, манеры, а порой и ипостась, как у нас. Так вот, в тебе кровь Ликантропа оказалась сильнее человеческой, и волчица внутри тебя порой показывает свои коготки (лучше заменить на "зубки", так как коготки больше применимо к представителям кошачьих), – хохотнул Макс, увидев, мой недовольно прищуренный взгляд. – Глеб не почувствовал в тебе ее, впрочем, как и я на тот момент. А вот она все чувствовала. И предательство Глеба, и ревность к Марии, впрочем, как и одиночество с тоской, – печально проговорил он, хмыкнув напоследок. – Мой волк чувствовал все это и от этого страдал. Больше не желая чувствовать это, я ушел