рассматривать поляну, пытаясь не замечать следы крови. Рядом со мной было еще пара следов от машины, а вокруг поляны обнаружилось множество следов от ботинок.

«Значит, народу здесь побывало немало», – подумала я, после чего заметила на середине поляны, следы лап.

– Неужели собачьи бои? – ошеломленно прошептала я и тут же со злостью добавила: – Ненавижу людей, которые забавы ради смотрят, как одно животное задирает другое!

Поняв, что здесь ничего интересного нет, я приняла решение возвращаться. Окинув грустным взглядом поляну, сожалея о том, что люди иногда бывают хуже животных, краем глаза что‑то заметила.

Повернувшись в ту сторону и присмотревшись внимательней, я ничего не увидела, кроме забрызганного кровью снега. Решив удостовериться, что со зрением у меня все в порядке, подошла поближе и обомлела от увиденного.

Среди перемешанного с кровью снега в небольшом углублении лежал зверь. Взглянув на него, так сразу и не определишь: собака это или волк, поскольку зверь был просто огромный! Животное было все изодрано, его некогда белая шерсть покраснела от крови и, прихваченная морозом, превратилась в сосульки.

– Ироды! – возмутилась я. – Хоть бы прикопали где! Так нет же, наигрались и бросили! – продолжила возмущаться, тем временем рассматривая зверя. – Красивое все‑таки было животное!

Присев рядом, я тяжело вздохнула.

– И не жаль было такую красоту в расход пускать? – печально проговорила поднимаясь. – И как теперь отсюда уехать, зная, что ты тут лежишь? Надо хотя бы снегом тебя прикопать… – сказав это, я стала оглядываться по сторонам. – Блин, и как назло нечем это сделать! Что ж, наверное, судьба у тебя такая.

Бросив в последний раз печальный взгляд на некогда красивое существо, негодуя, что с ним так поступили, я замерла от увиденного. Зверь оказался жив! Я точно видела, как он едва заметно дернул ухом!

Сначала я от испуга сделала шаг назад, но вот потом… Сама не помня себя, я вновь присела перед ним и, осторожно протянув руку, положила ее на грудь животного, чтобы тут же отдернуть. Грудь животного от редких вздохов еле поднималась, и это было невозможно увидеть. Но я смогла почувствовала это, едва прикоснувшись к нему.

Не знаю, что произошло потом, но я, не помня себя, вскочила на ноги и что было сил побежала к машине. Забравшись в нее, я вырулила свою малышку в сторону поляны.

В груди колотилось сердце то ли от быстрого бега, то ли от страха. В ушах шумело, дыхание сбилось, а руки от волнения ужасно дрожали. Я не понимала, что со мной происходит, но точно знала, что обязана помочь умирающему существу.

Добраться до поляны мне удалось быстро. Затормозив рядом со зверем, выскочив из машины и распахнув заднюю дверцу, я стала аккуратно загружать в нее животное. Задача оказалась не из легких, так как животное было чересчур большим и тяжелым, но я справилась! Главным было то, что я его тут не брошу, как те изверги. Пусть даже не успею довезти до ветеринара, зато закопаю, как полагается.

Почему я так поступила? Сама не понимаю! Но мне вдруг стало так жаль этого зверя. Один, брошенный умирать в холодном лесу.

Вот так и доверяй потом людям! Сначала приручат, а потом безжалостно отдадут на растерзание и в итоге бросят умирать. И ведь есть такие люди, которые поступают так не только с животными, но и с себе подобными. И, глядя на этого зверя, с которым обошлись так жестоко, я вспомнила себя много лет назад в точно такой же ситуации. И просто не смогла оставить его там умирать.

До деревни я доехала быстрее, чем рассчитывала, и у первого же прохожего поинтересовалась, где найти ветеринара. Мужчина озадаченно на меня посмотрел, потом почесал затылок под шапкой ушанкой и махнул в сторону домов.

– Дык дома он, где ж ему еще быть? Вечер‑то уже, – сказал то ли дядечка, то ли дедушка. Кто их разберет! Отрастят бороду, и гадай, сколько лет этому или тому мужику! – Вон третий дом от нас видишь?

Я кивнула.

Трудно было не заметить третий дом, когда на улице их всего штук десять.

– Дык он там и живет! – сказал прохожий. – А чего это тебе, городской, тут понадобилось? – подозрительно спросил мужичок.

Я на это ничего не стала отвечать, лишь поблагодарила и ринулась к указанному дому.

Не став зря терять время, чтобы докричаться до хозяина, я заскочила во двор и, поднявшись на крыльцо, забарабанила в двери. Долгое время никто не выходил и вообще не подавал никаких признаков жизни. Я даже успела подумать, что мужик‑то меня обманул. Хотела было вернуться и поинтересоваться у него, не спутал ли он чего: ну, мало ли, зрение подводит его или память. Но за дверью, наконец, послышались шаркающие шаги и недовольное ворчание. А через минуту мне открыл худощавый старичок.

Окинув дедушку внимательным взглядом (в принципе, как и он меня), я, в глубине души надеясь, что этот старичок не является ветеринаром (хотелось думать что он… да хоть отец ветеринара), задала вопрос:

– Вы ветеринар?

– Да, я! – ответил дедуля, причмокнув губами.

«Какой из этого старичка может быть ветеринар? Да он даже лапу зверя поднять не сможет!», – подумала я, вздохнув от безысходности.

–Что ж, тогда вы мне и нужны. Точнее, ваша помощь.

– Эт тебе не я нужен. Эт тебе к Степанне, – проговорил дедок.

– А она кто? – удивленно спросила, непонимающе смотря на старичка.

– Так врач она, – ответил дедок. – Через дом от меня живет. Если пойдешь к ней, привет