Наш путь лежал в сторону Истсайд-парка, что в пяти минутах ходьбы от моего дома. Именно в этом доме, который находится на Сорок второй улице в городе Паттерсон, штат Нью-Джерси, я и вырос. Именно с этими местами связаны самые дорогие для меня воспоминания – пожалуй, единственные воспоминания, которые вообще имеет смысл хранить в памяти.
По дороге в Истсайд-парк я, как всегда, вспомнил старых друзей и то золотое время, которое мы провели вместе. Здесь мы играли в бейсбол, в футбол и теннис, изо всех сил стараясь выглядеть крутыми, чтобы произвести впечатление на девочек.
Во время прогулок с Тарой я из детского суеверия никогда не хожу в район Ист-Хай. Его мы с друзьями всегда недолюбливали, поскольку в самом названии, которое буквально означает «восточное шоссе», присутствует намек на возможный отъезд из Паттерсона, а никто из нас никуда уезжать не хотел. Словно в подтверждение нашей правоты, район впоследствии переименовали в Элмвуд-парк.
Мы с Тарой играли в мяч почти целый час. С некоторых пор я стараюсь забрасывать мячик не так далеко, как, бывало, делал это раньше. Что поделаешь, Таре уже исполнилось восемь лет, и она потихоньку начинает сдавать. Стоит мне только подумать об этом, как в желудке начинаются неприятные спазмы. А поскольку я не большой любитель желудочных спазмов, то стараюсь по возможности ни о чем подобном не думать.
Наигравшись вдоволь, мы заглянули в летнее кафе. Себе я заказал кофе со льдом, а для собаки попросил принести воды и рогалик. Она предпочитала рогалики с корицей и изюмом, поскольку точно знала, что я такие не люблю, а значит, не стану требовать свою долю. Потом мы, как обычно, пошатались еще полчаса, что дало Таре возможность быть обласканной прохожими никак не меньше пятидесяти раз, а в завершение прогулки остановились, чтобы запастись пиццей и пивом. Сегодня вечером открывался сезон национальной футбольной лиги, и мне хотелось с честью отметить это событие. Кроме того, я собирался на досуге ознакомиться с газетными статьями, которые Винс вручил мне, перед тем как выдворить из своего кабинета.
Когда мы наконец добрались до дома, я с удовольствием втянул ноздрями аромат пиццы и занялся подготовкой к предстоящему событию. Я разложил поблизости банки с пивом, пакеты с чипсами и с печеньем для собаки и даже несколько раз подпрыгнул на диване, проверяя, все ли в порядке с ложем, на котором мне предстоит провести открытие футбольного сезона. Ведь речь идет не только о сегодняшнем вечере: впереди еще два выходных дня, каждый из которых подразумевает десять часов полноценного отдыха на диване, прерываемого исключительно короткими прогулками в ванную комнату. Лично я ничего не имел бы против унитаза, совмещенного с диваном, если бы такую штуку кто-нибудь догадался изобрести. Правда, не уверен, что Лори сумела бы по достоинству оценить эту идею.
Итак, спустя два часа после того, как Винс вручил мне материалы, я наконец приступил к их изучению. Первая статья Куммингза, посвященная убийству, появилась на следующий день после того, как была обнаружена первая жертва. Ею стала некая Нэнси Димпси, тридцатичетырехлетняя медсестра, которая вышла из дома в понедельник вечером, сообщив мужу, что направляется в супермаркет, а на следующее утро ее обнаженное тело нашли на пустыре в трех километрах от дома. Предположительно, жертва была задушена человеком, напавшим на нее сзади. Кисти рук были отрезаны, причем полиция их так и не обнаружила.
Сначала я внимательно прочитал статью Куммингза, а потом сравнил ее с тем, что написали по поводу того же убийства две другие местные газеты. Куммингз, вне всяких сомнений, был мастером своего дела, и это чувствовалось буквально в каждом слове. Его стиль выгодно отличался живостью и оригинальностью. Каждое замечание было точным и острым, что делало его репортаж динамичным и в то же время глубоким.
В статье Куммингз подробно описал разговор с убийцей, который состоялся утром следующего дня. Так началась эта игра в кошки-мышки: совершив очередное преступление, маньяк связывался с репортером, который, в свою очередь, докладывал об этом полиции и рассказывал на страницах газеты. Репортажи продолжали держать общественность в курсе дела, умалчивая лишь некоторые детали, которые полиция считала нужным хранить в тайне.
Два следующих убийства были совершены с недельными интервалами. Второй жертвой маньяка стала женщина шестидесяти двух лет, бабушка троих внуков, Бэтти Симонсон: она была убита в районе Риджвуда, когда вечером возвращалась из гостей. Третьей жертвой оказалась проститутка, о которой известно лишь то, что звали ее Розалия и что ей было около двадцати лет. Тела этих двух женщин так же, как и тело первой жертвы, были обнаженными, а отрезанные кисти рук тоже не удалось нигде обнаружить.