Энджела вздрогнула, в лавандовых глазах на мгновение отразился страх, но уже в следующий момент губы ее тронула усмешка. Выглядела она усталой, хотя по-другому и быть не могло — чтобы успеть на встречу, бедняжке пришлось провести за баранкой не менее четырех часов и, следовательно, выехать из Вены около пяти. Она отбросила недокуренную сигарету — «Давидофф», — ткнула его кулачком в плечо и обняла. В запахе табака было что-то уютное.
Энджела отстранилась.
— Проголодался.
— Слабо сказано.
— И выглядишь жутко.
Он пожал плечами. Энджела, прикрывшись ладошкой, зевнула.
— Дотянешь? — спросил он.
— Поспать не получилось.
— Примешь что-нибудь?
Энджела тут же посерьезнела.
— Все еще глотаешь амфетамины?
— Только в крайнем случае, — соврал он. Оправдания для последней дозы не было никакого, кроме того, что очень хотелось, и теперь, когда его трясло от возбуждения, он с трудом удерживался, чтобы не проглотить остальное. — Дать одну?
— Ох, оставь.
Они перешли подъездную дорогу, битком забитую спешащими такси и отправляющимися в город автобусами, и спустились по бетонным ступенькам к парковочной площадке.
— Ты все еще Чарльз? — понизив голос, спросила Энджела.
— Да, уже почти два года.
— Дурацкое имя. Слишком аристократическое. Я так тебя называть не буду.
— Постоянно прошу дать другое. В прошлом месяце был в Ницце, так какой-то русский уже слышал о Чарльзе Александере.
— Неужели?
— Чуть меня не убил.
Она улыбнулась, будто услышала шутку, но он не шутил. А вот болтать не следовало. Энджела ничего не знала о его задании, и знать ей не полагалось.
— Расскажи о Додле. Давно с ним работаешь?
— Три года. — Она достала ключи и несколько раз нажала на черную кнопочку — стоявший неподалеку серый «пежо» мигнул в ответ. — Фрэнк — мой босс, но сильно не прижимает. В посольстве нас немного. — Она помолчала. — Одно время даже пытался ко мне подкатиться. Представляешь? Как будто ослеп.
В голосе ее прорезались резкие, почти истеричные нотки. Он даже испугался — как бы не расплакалась, — и все равно спросил:
— И что думаешь? По-твоему, он мог?
Энджела открыла багажник.
— Конечно нет. На подлость Фрэнк Додл никогда бы не пошел. Трусоват был, это да. И одеваться не умел. Но не подличал. Нет, денег он не брал.
Чарльз забросил в багажник сумку.
— Ты говоришь о нем в прошедшем времени.
— Я просто боюсь.
— Чего?
Она раздраженно нахмурилась.
— Того, что его уже нет. А ты что подумал?
2
Машину Энджела водила теперь осторожно, что и неудивительно — ведь она провела в Австрии два года. Живи она в Италии или даже в Словении, вряд ли обращала бы внимание на раздражающе частые ограничительные знаки и мигала бы перед каждым поворотом.
Он попытался ослабить напряжение, вспомнив старых лондонских друзей, знакомых по тем временам, когда они оба числились в тамошнем посольстве в качестве каких-то «атташе». Тогда ему пришлось спешно уехать, и Энджела знала лишь, что его новая работа в некоем неназванном департаменте Компании [2]требует постоянной смены имени и что его начальником снова стал их прежний босс, Том Грейнджер. Остальные верили официальной версии, согласно которой его уволили.
— Бываю там иногда, — сказала Энджела. — Когда приглашают на вечеринки. Но знаешь, они все такие скучные, эти дипломаты. В них есть что-то жалкое.
— Неужели? — усмехнулся он, хотя и понял, что она имеет в виду.
— Такое впечатление, что эти ребята живут в своем маленьком поселке, за колючей проволокой. Делают вид, что никого к себе не пускают, а на самом деле это они под замком.
Сказано было хорошо, и ему снова вспомнился Том Грейнджер с бредовыми сравнениями Штатов с Империей, мол, они — римские заставы во враждебном окружении.
Свернув на шоссе А-1, Энджела перешла наконец к делу.
— Том тебя просветил?
— В общих чертах. Закурить можно?
— Только не в машине.
— Эх…
— Расскажи, что знаешь, а я дополню.
За окном мелькали сосны, лес сгущался. Он коротко передал суть разговора с Грейнджером.
— Сказал, что твоего Фрэнка Додла отправили сюда с кейсом, битком набитым деньгами. О какой сумме идет речь, не уточнил.
— О трех миллионах.
— Долларов?
Она кивнула, не отводя глаз от дороги.