Все события и персонажи оригинальны, вплетены в историю мира, не нарушая изначальный лор. Для нового читателя «Сердце Земли» окажется прекрасной возможностью окунуться в лучшую фэнтези вселенную наших дней, а для матёрых «геройщиков» шансом вновь ступить на бескрайние тропы Асхана вместе с Лиарой и её спутниками.

* * *

Tal’a’Mon

Когда пробил час и вознесения Его минул далёкий день, Как и в дни Войны Огня, нашим миром овладела тень. Твердыни древней скрепы дали брешь, содрогнулись своды. Исчез мир, что мы знали и в ужасе застыли народы. Асха — мать богов — трёхликая, изнеможённая, Воссияла в небесах, кровью окроплённая. Гром без туч, топот копыт, рёв среди серного смрада, В долину чёрных елей вторглись легионы ада. Пришла пора войн и новых лишений, Холодная Рука разила врага без страха и тени сомнений. Тропы среди лесов полнились слезами и кровью, агонией истребления, Дети земли бились отчаянно, но терпели поражение. Ненависть, кровь и слёзы правили бал. Враг, что не знал жалости в хаос мир погружал. Более не осталось надежды, последние рубежи пали, И даже древние покровители лесов поступь копыт не сдержали. Устами мудрецов была соткана победа, Ибо в недрах древнего храма, они создали «монету». Сердце самой земли, скреплённое их душами, Оно воссоздало то, что всё изменило и легионы ада разрушило. Рёв и грохот, треск костей столпов, затухающее пламя. Возмездие пало на недругов земли за их тёмные деяния. Лазурное сиянье и в сердце мощь веков, Сила пробудилась, скинув тяжесть оков. Аспектом единым, силой народов были повергнуты Ургаша дети, Не суждено ранить наши тела их бичам и острым плетям. Победа была не легка, её жертвы в памяти живых хранятся, Как и жизни тех мудрецов, что предпочли за свободу сражаться. Луна остыла, цветут черные ели, горя народы не знают, Но вид одинокой горы в душах очевидцев, страх и в сей день воскрешает. Неизвестный автор. Тарлад 336 г Э.С.Д.

1

Глубокое синее небо раскинулось над бескрайними лесами востока. Зелёные ростки листьев столь свежие на фоне тёмной хвои постепенно протискивались на волю после долгого зимнего сна. Солнце медленно клонилось в направлении горизонта, вечер раскрывал свои объятья. Прохладный ветерок доносил до жителей леса аромат уходящего дня. Как ни странно, царившая вокруг влажность не вызывала неприятия среди тамошних обитателей. Напротив, животные радовались приходу первых тёплых дней ровно, как и духи, населявшие это место. Жизнь била ключом.

Пташки терялись среди гнёзд, постепенно уступая место ночным обитателям верхних этажей леса, и лишь пучеглазая старушка сова покачивалась на ветвях дуба, предвкушая очередную бессонную ночь. Где-то вдалеке послышался вой одинокого таёжного волка. Семейство ланей остановились на водопой — стройные, тонконогие создания, около дюжины голов. Их вожак — крупный бурый самец вобрал в лёгкие прохладу вечернего воздуха и высвободил струи пара. Один лишь вид сего статного, величественного животного и его могучих ветвистых рогов вызывал восхищение и трепет в глазах каждого наблюдателя.

Вуаль темноты продолжала опускаться на мир.

Среди кустов бесшумно, словно кошки промелькнула пара силуэтов. Они двигались стремительно, но плавно избегая препятствий, дабы не привлекать внимания со стороны. Низкие хвойные кроны служили им укрытием, а ветер, дувший в лица, надёжно скрывал тонкий аромат чуждый для жителей леса. Затрещала тетива. Щелчок! Одна за другой две стрелы свистнули в воздухе, выпущенные в один единственный миг из единственного лука.

Молодая самка оленя упала навзничь не в силах опомниться и понять происходящего. Сородичи помчались прочь. Большие тёмные глаза застыли в приступе ужаса. Стрелок опустил лук, в то время как его напарник уже метнулся к жертве, отыскав беспокойное оленье сердце коротким ударом клинка. Глаза животного вспыхнули искрами и потухли окончательно. Боль ушла. Более не было ни страха, ни страданий. На поляне повисла тишина.

— Lavaka sil-sin, — трясущимся голосом пропела девушка, вынимая из плоти оленя окровавленный кинжал. — Silanna gil-sintalost.