Вернее, попытался ответить: не успел он и первое слово выговорить, как свело челюсть, и он только жалобно замычал от боли. С опаской провел рукой по лицу и взглянул на свои пальцы. Они были в крови.

— Да вставай ты, плакса, — сказала Рурк без капли жалости.

Дрифт кое–как повернул голову в другую сторону и тут же пожалел об этом: в каких–нибудь трех шагах от него лежало то, что осталось от черепа Николаса Келсьера, и более или менее целое на вид тело. Дрифт оглянулся на Рурк, показал на нее пальцем, а потом сделал жест, как будто стреляет.

Она кивнула.

— Дженна вызвала меня по радио. Ей, видимо, показалось, что вы с Апираной выбрали себе орешек не по зубам, вот она и попросила меня поглядеть, как вы там, и подсказала, где искать ближайший вход. Ну и картинка тут была, когда я дверь открыла. Может, и лучше бы, если бы не пришлось его убивать, но… — Она пожала плечами. — Не могла же я допустить, чтобы он задушил владельца корабля, на котором летает агент Рурк, верно? — Она огляделась, и лицо у нее стало озабоченным. — А где же Ап?

Дрифт осторожно сел и показал за спину, на дверь, в которую вошел, а затем налево, обозначая нужный туннель. Снова изобразил рукой пистолет и ткнул себя в ребра.

— Черт, — пробормотала Рурк.

Она обратилась к женщине из европейских военных:

— Пошлите бригаду медиков, прямо и налево, живее! В моей команде раненый!

Тон у нее был такой повелительный, что, не успела она договорить, рука женщины дернулась к коммуникатору. Надо отдать ей должное, она не забыла выдержать паузу и оглянуться на лейтенанта Хаманна за подтверждением, но тот только махнул рукой — мол, делай, что говорят, и через несколько секунд команда из десяти человек уже открывала металлическую дверь двум медикам. Дрифт надеялся, что они не задержатся слишком надолго, разглядывая спальню, по пути к великану–маори.

— Давай–ка поднимайся, громко сказала Рурк, протягивая ему руку.

Он ухватился за нее, и Рурк помогла ему встать, подхватила, когда он покачнулся на дрожащих ногах, и наклонилась к самому уху:

— Подключил?

Он перевел взгляд туда, где, никому не бросаясь в глаза, стоял Дженнин диск, все еще подключенный к терминалу. Рурк с непринужденным видом подошла ближе — насколько можно сохранить такой вид, переступая через труп с развороченной головой, — встала у терминала и огляделась. Европейцы прочесывали комнату в поисках несуществующей угрозы.

— Итак, лейтенант, — громко объявила Рурк, — думаю, вам придется прислать своих экспертов, пусть взглянут на эти данные.

Дисковод у нее за спиной опустел, и Дрифт был уверен, что только он один и заметил, как ее пальцы на миг скользнули к поясной сумке.

Хаманн прищурился: он что–то заподозрил.

— Я думал, ГРУ тоже заинтересует содержание этих записей.

— Не сомневаюсь, что заинтересует, — небрежным тоном ответила Рурк, — но это не в моей компетенции. Перед моей командой стояла задача устранить угрозу в лице Николаса Келсьера. Уверена, мое руководство будет вам благодарно, если вы проинформируете его о том, что найдете на этих серверах, по обычным каналам, но у меня, откровенно говоря, нет ни ресурсов, ни специальных знаний, ни терпения, чтобы прочесывать их самой, когда один из моих людей убит на Большой Грозе, а сегодня еще двое ранены. — Она вздохнула. — Если руководству нужно знать все в деталях, пусть присылают специалистов.

— Согласен, — усмехнулся Хаманн.

Видимо, эта вечная практика — сваливать ответственность на других — развеяла его сомнения. Он повысил голос:

— Внимание всем! Если непосредственной угрозы нет, кончаем с этим делом. Капитан уже дочищает остатки этой пиратской швали, так что давайте–ка пройдемся еще разок до отсека и поглядим, не упустили ли чего–нибудь!

Пока европейцы заканчивали осмотр, Рурк оттащила Дрифта в сторону.

— Ты уверен, что все сработало?

Дрифт только плечами пожал, а потом с жалобным видом показал на свою челюсть. Он был стопроцентно уверен, что она вывихнута, и, стоило ему только подумать, что сильнее болеть не может, как тут же выяснилось, что он ошибался.

— Даже не надейся, — сказала Рурк, и едва заметная улыбка тронула уголки ее губ, — таким ты мне больше нравишься.

Долгий путь к ангару был совершенно кошмарным — каждое движение отдавалось острой болью. Наконец Тамаре надоел скулеж, и она остановила Дрифта, дернув за руку.

— У тебя два варианта, — сказала она, — или ты ждешь, пока европейские медики закончат со всеми тяжелыми случаями, а это куча раненых, включая Апирану, и ждешь молча, или… или я тебе ее вправлю прямо сейчас, на месте.

До сих пор Дрифту не приходилось выражать испуг одними бровями, но, похоже, пришло время потренироваться.