Через несколько секунд я перескочил через край.

Ариох и Тиохиль сражались, что-то явно не поделив между собой.

— Глупец, это всё из-за твоей гордыни!

— Если бы ты не спустился, я бы справился сам!

Я поморщился. Всё ангельское благородство слетело с них, как мишура, и сейчас они были похожи на обычных головорезов. Разбойничий босс будет недоволен, и они решали, кем именно.

Про меня, кажется, совсем забыли.

Два стихийника воздуха сражались, взметая вихри снега вокруг. Их фигуры мелькали в буране, отблёскивая золотыми краями. А огонь с их клинков освещал внутренности снежного облака, очерчивая крылатые силуэты ангелов.

Всё-таки Тиохиль слишком долго пробыл в Инфериоре. Он защищался, как мог, но через пару секунд вылетел из снежного бурана в мою сторону.

Он прокатился по снегу и вскочил, выставив клинок. Ангел стоял ко мне спиной.

Белиар услышал мою мысль и с жаром прошептал:

«О, да!»

Тиохиль не успел дёрнуться, как из земли выросли сразу две пики, пронзившие его крест-накрест. Инфериор с удовольствием помогал мне — каменные жала пронзили доспехи, словно масло. Ангел дёрнулся и повис, распятый на крестовине. Он даже не понял, что его убило.

Ангелу-ангелово. Возгордился, слишком долго провёл внизу.

«Ради такого зрелища стоило отдать душу!»

Снежный буран впереди осел, и Ариох степенно спустился на землю. Клинок в его руке нервно полыхал, иногда срывая в снег открытые языки пламени.

— Да, частица Абсолюта, мы тебя недооценили.

Я пошел вперёд. В снегу прямо рядом с распятым Тиохилем нашлось моё копьё.

«Знаешь, пусть атакует огнём, я попробую совладать со стихией», — голос Белиара сквозил торжеством.

Ариох чуть отступил назад, и я приподнял бровь:

— Неужели ангел боится меня?

— Мне просто интересно, сколько времени действует сила демона? — усмехнулся он.

«Вот же подстилка перьевая. Он прав.»

— Что? — вырвалось у меня.

Я почуял это. Да, как головокружение, как будто не выспался. И понял, что осталось совсем немного. Пара секунд.

И тут же сила покинула тело, я упал на колени.

«Дерьмо нулячье!» — кажется, мы произнесли это одновременно с Белиаром.

Ариох молнией полетел к нам, замахиваясь клинком. Глаза крылатого горели ненавистью — он решил лично зарубить, так слаще момент триумфа.

«Хреново получилось, поднёбыш.»

И тут мне в грудь ударил светляк. Огромный, жирный, наполненный до краёв духом.

Ангел, как картинка, застыл передо мной. Снег под ним взлетал от воздушной волны, его огненный клинок рассекал воздух, приближаясь к нам.

«Поднёбыш, не отключайся!»

Небо упало на меня. Упало, и просто раздавило… Оно крошило мои кости, рвало мышцы, перекраивая их заново. Кожа горела, натягиваясь на новом теле, и столб духа крутился вихрем, гоняя точку по всем ступеням.

Я не потерял сознание. Сквозь муть боли я слышал, что Белиар орёт, как недорезанный. Орёт, но сражается.

Он двигает моими руками, бьёт ангелу в лицо. Картинка вокруг сменяется. Вот мы возле храма, ангел что-то кричит, а Белиар хохочет ему в лицо. И считает этим лицом кирпичи храма, выбивает обломки.

Мои кулаки оставляют вмятины на золотых доспехах. Снег, небо, земля, скалы…

«Не успеваю, поднёбыш. Сила кончается!»

Мы с ангелом летим высоко, мои пальцы стиснулись на его шее. Он сбивает мои руки, я цепляюсь за его крылья. Обмениваемся ударами. Катимся по склону, прямо по снегу, весь мир кружится.

И всё это через боль…

Знакомое место.

«Всё, поднёбыш. Я — всё.»

Я не чувствую его, Белиар отключается…

Мелькает перед глазами снежное ущелье. Такое знакомое ущелье.

И последним усилием воли я толкаю нас обоих туда.

* * *

— Ох, — я открыл глаза.

Сказать, что у меня всё болит, это соврать. У меня всё адски болит, тело словно в мясорубке перекрутили.

Я попытался сдвинуться. Огляделся. Коридор из ледяных столбов, сверху тонкая щель неба.

— Где мы? — голос сбоку.

Как выглядит ангел, попавший в обнуляющую пещеру? Как ноль, только подкачанный.

Ариох лежал чуть подальше, за пару ледяных колонн от меня. Вид у него был жалкий, золотые доспехи были помяты, и в некоторых отметинах я узнал следы от кулака.

Рука!

Я сразу поднял свою левую руку, ожидая увидеть самое страшное. Нет, обычная рука. Только волосатая слишком, да и ногти больно длинные, давно не стриженные.