Кэри положила крышку и подняла бумажку. У нее в руках оказался чистый листок размером примерно десять на пятнадцать сантиметров. Перевернув его, на другой стороне она обнаружила снимок – черно-белый, зернистый, сделанный издалека длиннофокусным объективом.

Это был портрет девочки, обрезанный так, что ее окружения не было видно. Ей было лет тринадцать на вид. Хоть фото и было черно-белым, Кэри поняла, что у девочки светлые волосы. Она была очень коротко стрижена. Ее лицо было расслабленным и непроницаемым, но глаза смотрели живо и внимательно. Ее губы были слегка разомкнуты, и Кэри увидела, что у нее был надколотый верхний резец.

Кэри долго рассматривала фото, избегая делать какие-либо выводы. Была ли это Эви? Или кто-то отретушировал случайную картинку, чтобы над ней поизмываться? Уже тот факт, что она не могла с первого взгляда сказать, ее ли это дочь, заставил Кэри согнуться пополам.

Что я за мать, если не могу узнать ее?

Комната вокруг нее закружилась, в глазах все расплылось, дыхание участилось. На лбу выступили бусинки пота. Кэри ощутила знакомый приступ паники.

Нет! Я этого не позволю. Я не расклеюсь. Хватит! С меня довольно этого дерьма! Соберись, Локк!

Паническая атака прекратилась так же быстро, как и началась. Зрению вернулась резкость, дыхание выровнялось. Головокружение унялось, тошнота отступила.

Дав себе минуту, чтобы собраться, Кэри приняла решение. Она отнесет фото Эдгертону и посмотрит, что тот сможет выяснить. Она соберет отпечатки пальцев с крышки и со всего склада. Она выжмет из этой зацепки все до капли.

Но она больше не позволит себе быть жертвой, вечно зависимой от своей потери, подверженной неконтролируемым приступам страха.  Она должна быть сильной ради Эви и, что не менее важно, ради самой себя. Она найдет свою дочь во что бы то ни стало.

Эви, держись, – прошептала она. Я иду к тебе.