Мы смеемся, и Лара берет меня за руку, поглаживая тыльную сторону большого пальца своим.
– Знаешь, я почему-то толком и не мечтаю, кем бы стала, чего хочу… может, это от того, что мне все готовы купить? – вдруг серьезно спрашивает.
– Это от того, что ты просто не мечтаешь. Мечта есть прогноз, если совсем этим не заниматься, то и не увидишь себя никем и нигде. – заключаю, приподнимая голову и делая глоток самбуки. – Мне тоже казалось, что мечтать вредно. Когда-то… А сейчас уже что-то получается, хоть и с этой общагой… – морщусь от одного воспоминания.
– Хочешь, поживи у меня? Мамы не будет еще пару недель.
– Не а, не могу. Я твоего батьку боюсь! – хохочу, но прослезившись от этого, вдруг чувствую на себе пристальный взгляд.
Резко сажусь, чувствуя головокружение, и роняю стопку на пушистый ковер.
– З-здрра-те… – кое-как выдавливаю из себя, забывая, как дышать.
– Пап? – Лара тоже садится.
– Добрый вечер. Заехал за подменным ноутом. Он не нужен тебе? – мужчина устремляется в комнату, буквально сползая с меня своими глазами.
Да, он разглядывал меня так, что хочется сбросить с себя кожу после этого, хранящую, кажется, тепло его рук. Серо-зеленые пронзительные глаза… похожие на Ларины, огладили меня всю, в одежде, с ног до головы, задержавшись, пожалуй, на ключицах, бессовестно торчащих в широком вороте свитера.