— Все ее пожелания довольно странны, — немедленно отозвался Томас.
— На этот раз… — Глаза Грейс гневно сверкнули. И как она только докатилась до такой жизни? — Не думаю, что вам захочется помочь мне принести портрет из галереи.
— Картину?
Грейс кивнула.
— Из галереи?
Еще один безмолвный кивок.
— Полагаю, речь идет не об одном из тех квадратных полотен скромных размеров?
— Вы говорите о натюрмортах с фруктами?
Томас кивнул, испытующе глядя на Грейс.
— Нет. — Не дождавшись ответной реплики герцога, она добавила: — Она хочет портрет вашего дядюшки.
— Которого?
— Джона.
Томас понимающе склонил голову и невесело усмехнулся:
— Он всегда был ее любимчиком.
— Но ведь вы его даже не знали, — заметила Грейс. В голосе Томаса ей послышалась отчужденность, словно он сам был свидетелем особых милостей, оказываемых герцогиней любимому сыну.
— Разумеется, не знал. Он умер еще до моего рождения. Но отец рассказывал мне о нем.
Лицо герцога приняло замкнутое, непреклонное выражение. Было ясно, что он не желает обсуждать эту тему.
Грейс растерянно замолчала, не зная, что сказать, ожидая, пока Томас соберется с мыслями.
Наконец, очнувшись от оцепенения, он поднял голову и заговорил:
— Но этот портрет выполнен в натуральную величину.
Грейс тотчас представила себе, как, едва держась на ногах, снимает тяжелую картину со стены.
— Боюсь, что да.
На мгновение Грейс показалось, что Томас готов повернуть в сторону галереи, однако в следующий миг он надменно вскинул голову, выпятив подбородок, и снова превратился в грозного, неприступного герцога Уиндема.
— Нет, — твердо возразил он. — Вы не станете возиться с картиной посреди ночи. Если старуха непременно желает заполучить этот чертов портрет, пусть дождется утра и попросит одного из лакеев принести его.
Грейс силилась улыбнуться, ведь Томас пытался встать на ее сторону, но усталость обратила улыбку в вялую гримасу. Вдобавок Грейс давно усвоила, что герцогине лучше не перечить.
— Уверяю вас, больше всего на свете мне хочется сейчас улечься в постель, и все же проще выполнить пожелание ее светлости.
— Вовсе нет, — непререкаемым тоном отрезал Томас, а затем, не дожидаясь ответа, повернулся и зашагал вверх по лестнице.
Проводив его усталым взглядом, Грейс пожала плечами и поплелась в сторону галереи. В конце концов, не так уж и трудно снять картину со стены.
Но не успела она сделать и десяти шагов, как услышала отрывистый окрик герцога.
Грейс со вздохом остановилась. Ей бы следовало знать, что Томас не сдастся. В упрямстве он не уступал своей бабушке, хотя вряд ли ему пришлось бы по вкусу подобное сравнение.
Едва сдерживая раздражение, Грейс пустилась в обратный путь. Со стороны лестницы раздался новый окрик, и ей пришлось прибавить шагу.
— Я здесь, — недовольно проворчала она. — Боже милостивый! Вы перебудите весь дом.
Томас выразительно закатил глаза.
— Только не говорите мне, что собирались собственноручно снять картину со стены.
— Если я этого не сделаю, ваша бабушка будет дергать сонетку всю ночь и мне вообще не удастся поспать.
Герцог воинственно прищурился.
— Внимательно следите за мной.
— Следить? Зачем? — удивилась Грейс — Что вы задумали?
— Я оборву шнур ее звонка, — заявил Томас и с новой решимостью устремился вверх по лестнице.
— Оборвете шнур?.. Томас! — Грейс бросилась вдогонку за герцогом, но, разумеется, тот оказался куда проворнее, бессмысленно было и пытаться его настигнуть. — Томас! Вы не можете!
Он обернулся. На лице его сияла улыбка, и это еще больше встревожило Грейс.
— Это мой дом, — отрезал он. — И здесь я могу делать все, что мне вздумается.
Пока Грейс пыталась осмыслить его слова, он стремительно пересек холл и ворвался в спальню герцогини.
— Что вы тут вытворяете? — услышала Грейс его сердитый окрик. С тяжким вздохом она поспешила вслед за Томасом, его взволнованный возглас застал ее на пороге спальни. — Силы небесные! Вам плохо?
— Где мисс Эверсли? — пробормотала герцогиня, безумным взглядом обшаривая комнату.
— Я здесь, — торопливо отозвалась Грейс.
— Вы принесли портрет? Где картина? Я хочу видеть моего сына.
— Мадам, уже поздно, — попыталась объяснить Грейс, неуверенно, маленькими шажками продвигаясь вперед. Она понимала, что не сумеет остановить старуху, если той взбредет в голову рассказать внуку об удивительном сходстве напавшего на них разбойника с Джоном Кавендишем. И все же рядом с кроватью герцогини Грейс чувствовала себя увереннее, как будто, не спуская глаз с миледи, могла предотвратить беду. — Мадам, — мягко, увещевающе повторила она.