Ольга Олейник

Измена. Другие правила (СИ)

Глава 1

С обеда я взяла отгул – в женскую консультацию удалось записаться только на два часа дня. И теперь я шла туда, стараясь не строить ни малейших иллюзий. Слишком много раз я уже ошибалась. Я даже Пашке ничего не сказала – ни про задержку, ни про легкую тошноту утром, ни про две полоски на тесте, который я сделала накануне.

И в кабинет врача я заходила на ватных ногах. И только молилась, чтобы на этот раз всё получилось.

– Ну, чего вы так побледнели‑то, дорогуша? – улыбнулась после осмотра врач. – Двадцать семь лет – прекрасный возраст для беременности. Правильное питание, полноценный сон и никаких волнений. И про витаминчики не забывайте.

Если бы я не боялась, что это повредит малышу, то неслась бы домой вприпрыжку. И я не села в битком набитый автобус, а предпочла прогуляться пешком. Купила торт со взбитыми сливками – Пашка любит такой. Он, конечно, спросит: «По какому поводу пир?» А я только загадочно улыбнусь – чтобы он непременно сам догадался.

И по лестнице я поднималась медленно, словно боясь расплескать переполнявшее меня счастье.

Дверь в квартиру была приоткрыта, и я еще с середины лестничного пролета услышала громкий голос подруги Арины Ланской:

– Надеюсь, хотя бы сегодня ты с ней поговоришь? А иначе придется поговорить мне, а ты знаешь – это будет гораздо хуже. И перестань уже чувствовать себя виноватым. Вы всё равно бы рано или поздно разошлись. Семья без детей – это не семья. И Катька это тоже понимает! Ты думаешь, она не мучается от того, что не может сделать тебя счастливым? Так что я еще, можно сказать, ей одолжение сделала.

О чём она говорила? Почему мы должны были развестись? Особенно теперь, когда…

А может быть, она разговаривала с кем‑то по телефону? Наверняка, так оно и было. И мало ли Катек на свете?

Но эту утешительную мысль развеял звук Пашкиного голоса.

– Я уже сказал тебе, что поговорю с ней. Ты думаешь, это легко – после пяти лет брака сказать, что мы должны развестись? Просто дай мне возможность сделать это по‑человечески.

– Я тебя предупредила, Шестаков, – голос Ланской прозвучал угрожающе. – А выводы делай сам.

Я не выдержала и распахнула дверь настежь. Они оба были в прихожей – и Арина (выглядевшая, как всегда, на миллион), и мой муж Павел. Он держал в руках ее плащ.

– Что здесь происходит? – я прижалась к стене, боясь упасть – потому что ноги задрожали.

– Катя, я тебе сейчас всё объясню, – щеки мужа стали пунцовыми.

А вот подруга совсем не смутилась. Напротив, даже обрадовалась моему приходу.

– Ты прям вовремя! А мы тебя ждали.

Она требовательно посмотрела на Пашку, ожидая, когда же он начнет мне всё объяснять. Но я и так уже всё поняла. И как же нелепо сейчас выглядел мой торт.

– Убирайся! – я редко повышала голос, но сейчас был как раз тот случай, когда без этого было не обойтись.

Арина неспеша надела плащ, посмотрелась в зеркало, поправляя и без того лежавшие идеально темные локоны.

– Надеюсь, мы обойдемся без опереточных сцен? Всё‑таки разумные взрослые люди.

– Убирайся! – повторила я.

Она сняла с вешалки сумочку.

– Что ты можешь дать ему, Демидова? – она нарочно назвала меня прежней, девичьей фамилией – чтобы ужалить больней. – Ты за пять лет даже забеременеть не смогла.

– Арина, прекрати! – Павел, наконец, вышел из оцепенения, в которое его вогнало мое неожиданное возвращение домой. – Оставь нас, пожалуйста! Нам с Катей нужно поговорить наедине.

А та, которую я до сегодняшнего дня считала лучшей подругой, только хмыкнула:

– Как скажешь. Надеюсь, ты решишь этот вопрос как можно скорей. Потому что учти, Пашенька – матерью‑одиночкой я становиться не собираюсь.

Она ушла, а я по‑прежнему стояла у дверей, не решаясь сделать ни шагу. Этот дом, в котором прежде всё было мило и дорого мне, вдруг стал чужим.

– Котенок, прости!

Павел хотел меня обнять, но я отшатнулась. День, который должен был стать самым счастливым для нас обоих, превратился в кошмар.

– Катя, ну ты же понимаешь, что нам нужно поговорить. Дай мне возможность всё объяснить.

В этом он был прав – прежде, чем мы расстанемся, я должна была узнать, как долго они обманывали меня. Несколько месяцев? Или даже лет? А ведь мы работали все вместе. И как я могла ничего не замечать?

– И давно у вас с ней? – собственный голос показался мне хриплым, незнакомым.

Я прошла в гостиную, опустилась в кресло. У Павла хватило такта сесть не рядом со мной, а на диван.

– Да у нас было‑то всего один раз! И то по глупости. Катя, я клянусь тебе! Ты же знаешь, как я тебя люблю!

Мне казалось, что знаю. Но теперь его слова о любви звучали не просто фальшиво, а оскорбительно.

– Когда любят, не предают, Паша, – было странно объяснять это взрослому человеку.

– Я сам не знаю, как это получилось! – он вскочил, заходил по комнате. – Одна случайная ошибка, и…

– Арина беременна, я правильно поняла?

– Да, и она грозится сделать аборт, если я на ней не женюсь, – на лице его отразилось отчаяние.

Он всегда мечтал о детях. Мы оба мечтали. И в одном Ланская была права – я действительно иногда чувствовала себя виноватой из‑за того, что не могла сделать мужа полностью счастливым. Но сейчас мне не хотелось об этом вспоминать.

– Значит, ты должен на ней жениться, – я сама удивилась, что смогла это сказать. И что не расплакалась. И не закатила истерику.

– А как же ты, Катя?

Он растоптал мои чувства, а теперь, кажется, собирался меня пожалеть.

– А я уж как‑нибудь без тебя, Паша.

Мне придется научиться жить без него, хотя прежде это казалось почти невозможным. Я должна постараться это сделать – не только ради себя самой, но и ради того малыша, что уже жил во мне.

Ради ребенка, о котором Шестаков не узнает. Никогда.

Глава 2

Он собирал вещи медленно, будто надеясь, что я его остановлю. Но мы оба знали, что это было бы ошибкой. В сумку влезло только самое необходимое – несколько футболок и рубашек, нижнее белье, спортивный костюм, ноут с зарядкой и толстый, распухший от записей блокнот.

– Я пока в гостинице поживу, – уже в прихожей сказал он, хотя я ни о чем его не спрашивала.

– Зачем же в гостинице? – удивилась я. – Арина тебя встретит с распростертыми объятиями.

Куртка, зонтик. Скользнувший по моему лицу виноватый взгляд. Он всё еще чего‑то ждал. Что я прощу его? Что скажу: «Да ладно, Паша, со всеми бывает. Давай останемся друзьями»?

Я промолчала, и через несколько секунд он закрыл дверь с другой стороны.

Я вернулась в гостиную. Тишина в квартире